И если бы во главе аргеманов по-прежнему стоял безрассудный и бесшабашный Ингер, не привыкший отступать, то баргауты наверняка перебили бы всех его людей.
Однако старший сын Ингера по имени Грейф оказался гораздо более благоразумен.
Он сумел отвести своих людей к башне над Таодарскими воротами и забаррикадировался в ней, выслав гонцов за подмогой.
В башне аргеманы, если повезет, могли просидеть не то что день, но и неделю. Однако все обернулось иначе.
Каким-то образом в одной башне с Грейфом оказался друид, непонятно когда и как покинувший тронный зал.
Тем временем Родерику пришлось лично прибыть в замок, дабы разобраться, что натворили его сторонники. И когда старший из принцев Баргаута уединился с ближайшими соратниками в башне напротив той, где засели аргеманы, в проеме двери, ведущей на самый верх, открылись колдовские ворота.
— Пусть все уйдут, — потребовал, входя, человек в черном, в котором нетрудно было узнать Ночного Вора.
И хотя благородные рыцари в возмущении стали кричать: «Ты кто такой, чтобы нами командовать?!» — Родерик вызверился на них, взревев:
— Все вон!!!
И все вышли вон.
О чем говорили наедине Ночной Вор и принц Родерик, осталось тайной, но только ближе к полудню принц вышел на стену замка, нависающую над морем. А с другой стороны на ту же стену ступил Грейф.
Они встретились почти на том самом месте, откуда Роман Барабин прыгнул в море в первую ночь своего пребывания здесь.
Обоим нельзя было отказать в храбрости. Ведь в любой момент кто угодно из всех трех лагерей, столкнувшихся в черном замке, мог пустить стрелу.
Или две стрелы.
Но принц Баргаута и принц Таодара минут пятнадцать разговаривали на виду у всех и вернулись каждый в свою башню живыми.
А еще через полчаса друид принес королю Леону ультиматум.
69
Первое, что сделал король после возвращения друида — это обозвал его предателем. На что друид ответил обычным спокойным голосом:
— Слуги Вечного Древа не служат королям и не изменяют им.
Сказано это было без гнева, но свита короля осталась недовольна. Причем недовольство ее вызвало не поведение друида, а поведение короля.
Его величеству, конечно, тяжело, он смертельно устал, он напряжен и раздражен — но это еще не повод, чтобы оскорблять друида.
За такие слова небо может окончательно отвернуться от дона Леона, если оно не сделало это уже.
А содержание ультиматума двух принцев было таково, что поддержка неба требовалась дону Леону как никогда.
Принц Родерик предлагал принцу Леону сразиться в честном поединке за отцовский меч Турдеван. Победителю достанутся клинок и королевство, проигравшего ждет смерть.
В случае отказа Родерик и Грейф объединенными силами пойдут на штурм последнего рубежа дона Леона, и вся вина за пролитую кровь ляжет на него.
Последнее было важно. Ведь рядом с королем находилась принцесса Каисса, а в королевстве Баргаут со времен Тадеи великой есть один своеобразный обычай.
Принц, виновный в злонамеренном пролитии крови принцессы или королевы, не может наследовать трон. А король за аналогичную вину может быть низложен.
Обычай установился еще с тех пор, как принцессой была сама Тадея, и ее пытались убить в ходе дворцовых разборок — но традиция оставалась в силе до сих пор.
И вот теперь друид постановил, что если будет пролита кровь принцессы, то вина ляжет на того из принцев, кто уклонится от поединка.
— Несправедливо, — сказал дон Леон, но друид только покачал головой.
— Если судить по справедливости, то ни один из вас не имеет всех прав на корону. У тебя есть королевское завещание, но у Родерика — королевский меч. Ничем, кроме поединка, ваш спор не разрешить. И если кто-то откажется от поединка, вина за нарушение мира ложится на него.
Леон устало откинулся на спинку трона и произнес:
— Хорошо. Допустим, наш спор с Родериком никак иначе не разрешить. Но Грейфу из Ферна какая в этом корысть?
— Люди Родерика убили его отца. И если Родерик одержит победу, ему придется за это платить. Но если победишь ты, Грейф уйдет в Таодар, не требуя никакой платы. Ведь твои люди не убивали его отца.
Леон стал допытываться у друида, о какой плате за смерть Ингера из Ферна договорились Грейф и Родерик, но друид ответил, что не знает.
— Меня ведь не было с ними на стене, — сказал он, хотя на самом деле черт знает, где он был.
Сначала друид находился в башне Грейфа, а ультиматум принес из башни Родерика.
Но считать его предателем действительно не было никаких оснований. Наоборот, он, как посредник в будущем поединке, еще раз продемонстрировал Леону свое расположение.
Друид признал, что место и способ поединка может выбирать именно Леон.
Принц Родерик предложил биться на конях в тяжелом вооружении длинными копьями, а далее — на мечах, если копье не решит исход схватки. Это была обычная практика баргаутских рыцарей, очень похожая на земные рыцарские турниры.
Но Леон опасался вероломства и не захотел выйти на ристалище в долину Кинд, где уже прочно обосновались враги.
— Биться будем здесь, — сказал он, показав рукой на пространство перед троном. — На именных мечах.
Это ставило в невыгодное положение дона Родерика. Теперь уже ему следовало опасаться вероломства. Но по закону и обычаю правом выбора обладал тот, кого вызвали на поединок, и Родерик не стал с этим спорить.
Свои права, однако, он тоже не забывал.
Когда майордом Грус Лео Когеран и граф Септимер Белгаон встретились на «линии фронта» для обсуждения деталей, первым предложением дона Груса было вывести из замка принцессу Каиссу и под охраной верных гейш отправить ее в Когеран — резиденцию майордома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125