А тем временем разведка Сабурова, как ни в чем не бывало, докладывала, что боевые действия на Целине продолжаются и западная группировка усиливает натиск, рассчитывая уже сегодня замкнуть котел, в котором окажутся сотни тысяч целинских солдат.Но что самое удивительное, по каналам особой службы продолжали приходить отчеты об отгрузке пленных в уплату «Конкистадору» и ядовито напоминали маршалу, что сотый день уже завтра, а отгружено всего чуть больше половины от тех 10 миллионов, которые Тауберт поклялся дать концерну под страхом лишения головы.А полевое управление легиона с нескрываемым злорадством подливало масла в огонь. Мало того, что отгрузить недостающие миллионы пленных за сутки в принципе нереально, но даже для того, чтобы хоть как-то поправить ситуацию, нет свободных кораблей. Ставленники маршала Тауберта на востоке Шельман и Юдгер, получив под свое начало фаланги Зеленорецкого направления, наломали таких дров, что довели дело до эвакуации.Сами гердианцы еще вчера захватили корабль с пленными и улетели в неизвестном направлении, что и не странно — на оптовых невольничьих рынках за сотню тысяч рабов можно получить очень круглую сумму. И похоже, Эсмерано был в доле, потому что иначе угнать корабль им бы не удалось. Но суть не в этом.Эвакуацию на свой страх и риск пришлось проводить генералу Жукову, хоть он и был отстранен от должности начальника полевого управления. А кроме того, ему пришлось заново налаживать отношения с амурцами, поскольку Шельман и Юдгер в полном соответствии с мудрыми предначертаниями маршала Тауберта не удержались от вооруженного конфликта с союзниками.Теперь Жуков перебрасывал южную группировку на северный берег, в устье Амура, и начштаба легиона отдал на эти цели все свободные челноки. Адмирал Эсмерано почему-то не возражал, так что отгрузка пленных остановилась совсем.И Тауберт не мог ничего изменить, потому что потерял контроль над особой службой, а значит, и над всем своим легионом.А когда он уже окончательно решился отдать приказ о штурме лидера особой службы, к маршалу вдруг подошел старший компьютерщик флагманского звездолета.— Я проверил дважды, ошибки быть не может, — без предисловий начал он. — Никакие хакеры не могли получить приоритетный доступ к системе. Это абсолютно исключено. Базовый компьютер флагмана недоступен для несанкционированного проникновения извне. Я не говорю уже о брейне…Челнок с головорезами из отдельной фаланги рейнджеров уже отстыковался от флагмана и разворачивался на боевой курс.— О чем он говорит? — спросил маршал у своего адъютанта, метнув раздраженный взгляд на компьютерщика. В компьютерных терминах маршал путался даже в спокойной обстановке, а теперь и вовсе не понял ни слова.— Очевидно, нас отключили от контроля не хакеры, — пояснил адъютант.— А кто?!— Наверное, те, у кого есть приоритетный доступ. 57 Подполковник Голубеу так и не дождался машины из Уражайского окружного управления. Из города она вышла, но на фильтрационный пункт так и не пришла.О том, что Уражайское шоссе перерезано, стали говорить сразу после полудня, но первые сообщения оказались ложными. Пробки действительно были, потому что трассу постоянно бомбили с воздуха, но до полной остановки движения дело не доходило.Потом стали появляться кочевые разведгруппы противника на бронемашинах. Первым делом они перерезали железную дорогу в нескольких местах и не давали ее восстановить. Что касается шоссе, то удерживать его подолгу кочевым группам не удавалось. Чтобы выбить их с дороги, целинцы не жалели солдат, да и сами разведчики то и дело бросали занятые позиции, чтобы перехватить колонны, которые пошли в объезд.Но кончилось все это закономерно. Прорвав целинскую оборону на флангах, главные силы противника вырвались на оперативный простор и перерезали шоссе окончательно и бесповоротно.Внушительная масса целинских войск снова оказалась в котле.Они еще продолжали по инерции идти вперед, не встречая организованного сопротивления, но смысл этого движения был потерян с того самого момента, как клещи легиона сомкнулись у атакующих за спиной.Если бы повернуть эту массу в сторону, то ей не стоило бы труда пробить истощенные фланги легиона — ведь Бессонов бросил все боеспособные силы вперед, на острие атаки. Но для этого сначала следовало нащупать слабину, а целинцы даже не думали об этом. Они рвались к перешейку, где их ждали минные поля и укрепленные полосы.72-я саперно-артиллерийская фаланга потрудилась на славу и оставила ударным частям генерала Казарина сто километров превосходных оборонительных позиций.То, что «казаринцы» не хотели их оборонять — это другой вопрос. Пока целинцы будут корячиться на минных полях, его десять раз можно решить — не мытьем, так катаньем. Не зря же генеральный советник «Конкистадора» засел в штабе у Бессонова и не выходит на связь даже с маршалом Таубертом. Наверное, у него есть дела поважнее.Надвигается сотый день. Завтра война может кончиться — бесславно для легиона и безболезненно для «Конкистадора». Тот же генеральный советник нажмет кнопку — и маршал Тауберт останется без головы. Конечно, он и так безголовый, но метафора в любой момент может смениться реальностью.Плохо только, что одновременно с Таубертом голову потеряют все генералы, каждый десятый старший офицер, каждый сотый младший и один из тысячи рядовых.Но подполковник Голубеу по другую сторону фронта ничего об этом не знал. Он только что получил приказ немедленно расстрелять своих особой ценных пленников, и наверху не слушали никаких возражений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121