— Вернее, на конечную стадию этой борьбы. Короче, поскольку в нашем подразделении обнаружился такой незаменимый специалист, как Данила Гарбенка, нас решили переквалифицировать в карателей. Мои протесты эффекта не возымели. Впрочем, меня лично пообещали повысить в звании и должности.Несколько легионеров в ответ виртуозно выматерились в эфир, и только Громозека выразил удовлетворение.— Ничего, ребята. Если что, я Даниле помогу, а вы все можете в сторонке стоять.— Да ладно, не тушуйтесь, — добавил Саблин. — У нас появился комендант оккупированных территорий. Некто Страхау, бывший генеральный комиссар Органов. Как только он сформирует свой аппарат, карательные функции перейдут в его ведение.Тут Лана Казарина прервала молчание и нервно спросила:— Страхау? Я не поняла… О чем вы говорите?Непонятно было, кому она адресует вопрос, и Лане никто не ответил. Зато в разговор вклинился Игорь Иванов, который воскликнул:— Что, серьезно? Интересно, кому это пришла в голову такая светлая мысль?— Ну, кому у нас обычно приходят в голову светлые мысли? — ответил Саблин. — Нашему горячо любимому маршалу, кому же еще.— Да… — произнес Игорь ошеломленно. — Они там наверху что, совсем уже ничего не соображают? 48 А наверху творилось черт знает что. Один корабль легиона ушел с первой партией пленных в уплату «Конкистадору», еще несколько гоняли в сверхсвете, реинкарнируя новых землян на смену убитым и раненым, а яхта Арранской принцессы с грузом золота и камней на борту отправилась в цивилизованные места с целью обмена драгоценностей на боеприпасы.Но чем меньше кораблей на орбите — тем меньше каналов связи и наблюдения, которых и так не хватает катастрофически. И это как раз в тот момент, когда началось, наконец, наступление на западе, а наступление на востоке, наоборот, увязло в людской массе, которую уже с первых дней войны смог выставить против врага великий вождь Бранивой.Когда информационная плотина на перешейке между Закатным полуостровом и материком была прорвана, и Бессонову не осталось ничего, кроме как начать наступление на Гаван и далее на Краснаморсак и Уражай, начштаба легиона, надо заметить, вздохнул с облегчением. Хаос, который воцарился на исходном рубеже уже через сутки после высадки, пугал Бессонова и усугублял его неверие в конечный успех.Все преимущества компьютерного управления перемещениями войск сходили на нет по той простой причине, что легионеры-земляне в массе своей впервые увидели компьютер уже после реинкарнации и неделя или даже месяц обучения не могли восполнить этот пробел в образовании. Даже офицеры порой тупо пялились в дисплей, как баран на новые ворота, в упор не понимая, чего эта бездушная железяка от них хочет.А в результате подразделения то и дело заползали не туда, теряли свое место в полосе сосредоточения, принимали своих за врагов, а врагов за своих и по этой причине то вступали в нешуточный бой с легионерами из соседней фаланги, а то запросто пропускали через свою зону ответственности практически безоружных окруженцев.Конечно, в наступлении продолжало твориться все то же самое, но тут хотя бы было известно общее направление движения и примерное местонахождение врага. А поскольку город Гаван был все еще не готов к обороне, окружить его не составило труда.На городских улицах было хуже. Эффект внезапности, который помог легионерам так лихо захватить Чайкин и весь Закатный полуостров, через несколько дней ослаб. Все-таки шла война, и хотя Гаван считался тыловым городом, в нем наводилась военная дисциплина и было полно мобилизованных граждан, и некоторым даже успели выдать оружие.По этой причине целых три фаланги возились с этим городом три дня. Но еще шесть в это время продвигались дальше по побережью, расширяя плацдарм. В южной части перешейка восемь фаланг делали то же самое, и на третий день наступления вся эта сила развернулась на восток и ринулась вперед.Маршал Тауберт ставил Бессонову задачу взять город Уражай, но сам начштаба легиона так далеко пока не заглядывал. Прежде надо было добить целинскую 5-ю армию, которая, потеряв в разбомбленных эшелонах большую часть своей техники и боеприпасов, теперь чуть ли не пешком возвращалась назад с приказом отбить родной Гаван и любимый всеми целинцами Чайкин.А кроме 5-й армии у целинцев были здесь и другие соединения, тоже ослабленные отгрузкой самых боеспособных частей на восток, но ежедневно получавшие пополнения по мобилизации.Бессонов ясно видел перспективу. Еще немного, и целинцы придут в себя. С наскока их не взять — слишком велика территория. Наступление может развиваться сколь угодно быстро — но сопротивление будет расти еще быстрее.Единственный шанс — противопоставить массе целинцев другую массу: тех же целинцев, но перешедших на сторону легиона. Но для этого нужна длительная подготовка. То есть то, что Бессонов предлагал еще до вторжения. Захватить Закатный, перекопать перешеек и сидеть там до тех пор, пока не будет подготовлено войско, способное на равных сражаться с целинской народной армией.Ресурсов бы хватило. 144 миллиона жителей — это хороший мобилизационный потенциал. Хотя в материковой части Народной Целины людей в десять раз больше, это ничего не значит. У Бранивоя еще и восточный фронт, а с другой стороны, нет такой техники, как у легиона.Но Тауберт эту идею отверг, и провести ее явочным порядком тоже не получилось. Однако Бессонов даже теперь заботился больше не о том, как захватить Уражай и продвинуться вглубь материка на максимальное расстояние, а о том, как обезопасить перешеек от контрнаступления целинцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121