Ощущение казалось донельзя реальным, даже сверхреальным — Яна словно видела язык пламени, вырывающийся из ее спины там, между лопатками. Конечно, она знала, что никакого огня там нет, а есть обыкновенный ожог причудливой формы — но она ничего не могла поделать со своими ощущениями.
Вдруг Яна почувствовала, что руки ее свободны, и ничто больше не удерживает ее в вертикальном положении. Медленно, словно сгибаясь под тяжелой ношей, она опустилась на колени и уткнулась в колени лицом. Со стороны это выглядело так, будто пленница выражает абсолютную покорность своему господину.
Говорят, в древнем мире рабов клеймили не просто для того, чтобы запечатлеть на их телах знак хозяина. Огненное тавро делало покорными даже самых диких и свободолюбивых варваров.
А еще говорят, что покорно склонившегося человека труднее убить, чем того, кто сопротивляется или хотя бы молит о пощаде.
Но Крокодил и Казанова не стали проверять это утверждение. Они просто собрали аппаратуру, освободили Уклюжего и ушли, оставив пленницу в той же позе.
Может, так ей просто легче было переносить боль.
48
Сначала Олег Коваль увидел портрет Толика Гусева на каком-то столбе. Ни портрет этот, ни подпись под ним ничего нового Олегу не сказали — кроме того, что по делу о похищении Яны Ружевич обнаружился какой-то новый свидетель. Имени его люди из «Львиного сердца», печатавшие портрет, не знали.
Вернее, к тому моменту, когда Коваль увидел объявление, имя неудачливого шантажиста и видеопирата уже дошло до команды Беляцкого. Оно было названо как минимум в дюжине телефонных звонков по номеру, указанному в объявлении. Независимо от этого один из оперативников с утра узнал то же самое на нефтебазе.
Теперь Беляцкий спешно организовывал поиск любых возможных сведений об Анатолии Гусеве. И его ребята даже нашли уже городской адрес видеопирата и сходили туда, но обнаружили, что квартира пуста.
А Коваль никакого Толика не искал и вообще шел другим путем. В данный момент он обдумывал промежуточные результаты проверки таксопарков силами милиции, которые Олег добыл, близко подружившись с секретаршей начальника муниципальной милиции города. Поскольку источник информации был не прямой, данные оказались неполными и интерпретировать их было трудно. То есть, грубо говоря, Коваль вытянул пустышку и почти окончательно разочаровался в частном расследовании.
На одну из главных толкучек города — рынок «Техно» — Олег забрел с неясной целью. Он ходил между лотками, бросая рассеянные взгляды на развалы компакт-дисков, видео — и аудиокассет, пока прозвучавшее поблизости имя Яны Ружевич не заставило его остановиться.
Продавец видеопродукции, крутя в руках кассету с изображением нагой Яны Ружевич на коробке (кадр из первого видеопослания похитителей), говорил своему собеседнику — интеллигентного вида молодому человеку в очках — буквально следующее:
— Похоже, Гусь вляпался в это дело по самые уши. Его ищут и менты, и банда. Весь город завешан его мордой. И что смешней всего — полгорода знает, где он ныкается, а искать его будут еще недели две. Потому что никому это не надо. Горенский крутит свое, мафия — свое, террористы всякие, самый крутеж идет — и Гусь тут совершенно не в тему.
— Ну, и куда он, по-твоему, делся? — спросил очкастый.
— Угадай с трех раз. Дома его нет, у Марика его быть не может, потому что Марик в Штатах, а с бабой своей Гусь еще весной разлаялся в дым. Конечно, всякое может быть, но я спорить буду, что он на хуторе у Шмелевых шьется.
— А Шмелевы кто такие?
— Ты их не знаешь. Они у Марика в порнухе снимались несколько раз. А пару фильмов он у них на хуторе делал. Смешней всего — любая собака в городе знает, что у них есть этот самый хутор, но никто в упор не знает, где. Конспирация. Совсем как с Мариковой студией. Все там были, а никто не найдет. И ментам не продаст, что характерно.
Коваль послушал еще немного, но собеседники перешли на другие темы да вдобавок еще и стали обращать на Олега внимание.
Хотя байка про то, что о месте, где спрятался Гусь, знает полгорода, была явным преувеличением. Коваль смекнул, что та же информация насчет шмелевского хутора может в скором времени дойти и до его конкурентов — а значит, надо спешить.
И он поспешил — прямиком в областную администрацию, с удостоверением ученого-историка наперевес.
— Где-то здесь, неподалеку от города, должны жить фермеры Шмелевы. Я сейчас занимаюсь изучением дворянского рода Шмелевых, и очень вероятно, что они — потомки этого рода. Не могли бы вы мне помочь?
Обаятельная, чуть застенчивая улыбка девушке за компьютером. И такая же улыбка в ответ:
— Конечно, у нас в отделе землеустройства должны быть сведения обо всех фермерах области.
Еще одна улыбка — девушке в отделе землеустройства и землепользования. Пальчики с ярко накрашенными ноготками легко порхают по клавишам компьютера.
— Да, вот — Шмелевы, Валентин и Наталья. Белогорский район. Двадцать гектаров близ деревни Глебовка. Собственная усадьба.
— Даже не знаю, как вас благодарить. Вы мне очень помогли.
Еще одна улыбка, широкая и радостная.
А через час эта девушка будет удивлена до крайности тем обстоятельством, что фермеры Шмелевы вдруг понадобились всем сразу и с совершенно разными целями. И она благоразумно не ответит ничего определенного фанатам Яны Ружевич, позвонившим по телефону, сославшись на то, что справок по телефону не дает. А Беляцкому, лично явившемуся в отдел, устроят допрос с пристрастием на предмет выяснения — зачем дались ему эти Шмелевы? И добьются-таки правды под угрозой вызова милиции, а узнав правду, все-таки вызовут милицию, и Беляцкий окажется временно изолирован от общества и обвинен в создании помех расследованию тяжкого преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77