Слушай, дело есть на сто рублей. Вы парик, который Седов принес, уже проверили?
— Девочки с ним работают. А тебе зачем?
— Да тут у меня по делу человек странный проходит. Борода, понимаешь, черная, а волосы светлые…
— А ты знаешь, как определить, настоящая блондинка или крашеная?
— Знаю. Мне бы его поймать — сразу определю. Ты мне лучше вот что скажи — волос там на подкладке не завалялся?
— А как ты догадался?
— Я умный. Про волосы, пожалуйста, подробнее.
— Не имею права. Кто ты такой, вообще говоря? Зачем нос суешь в чужие дела?
— Не угощу конфетами.
— Ой, боюсь, боюсь, боюсь!.. Ладно, сейчас.
Пауза, в которой сквозь шум помех на телефонной линии слышны удаляющиеся шаги, неразборчивые отголоски разговора, потом приближающиеся шаги и стук трубки.
— Короче, слушай. Волосы мужские, светлые, слегка вьющиеся, средней длины.
— Насколько средней?
— Как у тебя примерно. На голове, я имею в виду.
— А можно подумать, ты знаешь, что у меня не на голове.
— Я догадываюсь. Поделись секретом — что у тебя там за дело?
— Приходи ко мне вечером домой. Обсудим. Конфеты за мной…
Приятно быть красивым, обаятельным и сексуально привлекательным, — повесив трубку, добавил Юра, обращаясь к изображению девушки в бикини на стене несгораемого шкафа.
Теперь у него было три пути — доложить о своем открытии по начальству, по-дружески подбросить идейку Ростовцеву или начать разбираться самому. Так и не придя к окончательному решению, он поехал в центральную больницу, то есть стал действовать по третьему пути, хотя прекрасно понимал, что рано или поздно (и чем раньше, тем лучше) придется отдать это побочное расследование другим людям. Дело дознавателя — заниматься всякими мелочами, а вмешиваться в работу по делу о похищении человека он просто не имеет права.
У главного входа в клинику стояли четыре мотоцикла. На одном из них сидел боком парень, одетый в кожу с заклепками и шипами.
— Привет, — сказал ему Сажин. Рокер никак не отреагировал.
— Отряд не заметил потери бойца? — спросил Сажин. — Что же вы оставили друга умирать на дороге? Теперь это будет на вашей совести.
— Слушай, мэн, — лениво процедил сквозь зубы парень. — Я ведь тебя не трогаю.
— Ну, еще бы. Если ты меня тронешь, тебя посадят. Но ты не бойся. Мне про одного парня надо узнать. Колоритный такой парень — борода черная, а волосы светлые. Может, видел такого?
— С детства ненавижу ментов, — отозвался рокер.
— Сочувствую. Но ты ведь не хочешь, чтобы я заставил тебя показать права или обратил внимание на номер твоего мотоцикла, которого нет,
С этими словами Юра протянул руку и вынул из езда ключ зажигания.
— Э! Ты охренел?! — заорал рокер и уже готов был кинуться на собеседника, но вовремя вспомнил, что тот — из правоохранительных органов.
— Так я о том парне, — как ни в чем не бывало продолжил Сажин. — Это ведь он устроил аварию?
— Меня там не было, — сказал рокер. Ему было лет шестнадцать, но он изо всех сил старался казаться старше и старательно подражал суперменам из американских боевиков.
— На это мне глубоко плевать, — сказал Сажин, — Только не говори, что у вас не рассказывают друг другу про свои подвиги.
— Я тебе вообще ничего не собираюсь говорить.
Юра уселся на сиденье соседнего мотоцикла и сообщил:
— Мне интересно, как вы его выследили и где он теперь?
Рокер смачно сплюнул и ответил на вопрос нецензурно и в рифму.
Тут из дверей клиники показались еще трое рокеров. Один заметно прихрамывал, и вообще все его движения казались осторожными и слегка неуклюжими. Еще бы — соскочить с падающего мотоцикла и тут же получить ногой по самому чувствительному у мужчин месту. Естественно, он не успел сгруппироваться и, рухнув на асфальт, повредил и ноги, и руки, и бока помял изрядно — хорошо еще, ничего не сломал.
Парни оживленно переговаривались.
— Ну, чего? — издали спросил их собеседник Сажина.
— А ничего. Жить будет. Может, дураком сделается, или ноги отнимутся.
— Придется купить ему инвалидский мотоцикл, — добавил хромой, и все рассмеялись.
Тут взгляды рокеров скрестились на Сажине, который уже встал с мотоциклетного сиденья, но по-прежнему опирался на машину хромого. Сейчас должен был последовать вопрос типа: «Э, мужик, что это ты тут делаешь?», — но Юра опередил рокеров и задал свой вопрос первым. Выбросив руку в направлении хромого, он поинтересовался:
— Это у тебя бородатый отобрал мотоцикл?
Хромой в гневе повернулся к бывшему собеседнику Сажина, и лицо его не предвещало ничего хорошего — настолько, что парень, стороживший мотоциклы, счел нужным начать оправдываться и сразу утратил свой вид крутого парня.
— Миша, я ничего…
— Не сказал, — прервав его, закончил фразу Сажин. — Истинная правда. Но я догадался, а ты подтвердил.
Из этой фразы осталось неясно, кто именно это подтвердил — Миша или первый собеседник Сажина, имя которого так и не удалось узнать. Но Миша принял слова дознавателя на свой счет и взорвался:
— Да я слова тебе не сказал!
— Я заметил, — ответил Сажин и не спеша пошел к таксофонам у входа в клинику.
— Ключи отдай! — крикнул ему вслед первый собеседник.
— В городском управлении внутренних дел есть кабинет тридцать один, — через плечо сообщил Сажин. — Жду тебя там завтра.
— Хрен! У меня запасной есть.
— Безумно рад за тебя.
Сквозь стеклянную дверь Сажин заметил в вестибюле больницы старшую сестру Коли Демина и на время отложил звонок по телефону. Он вошел в здание и направился к девушке. Позавчера, вскоре после происшествия, он не стал ее допрашивать — с милицией разговаривал отец. Но теперь Колина сестра выглядела нормально, и дознаватель обратился к Ней, на всякий случай представившись:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77