Бургомистр . Это какая-то экономическая загадка! Первый . Масонский заговор. Второй . Жидо-масонский! Третий . Происки акул капитализма. Четвертый . Сюда протянули свои щупальца коммунисты.
Удар колокола.
Судебный исполнитель . Уж я-то что-нибудь выищу. Все вижу насквозь. Пойду проверю городскую кассу. (Уходит.) Бургомистр . Пусть лучше грабит сейчас, чем после приезда миллиардерши.
Художник закончил писать плакат.
Илл . Это уж чересчур, бургомистр. Слишком фамильярно. Надо было написать: «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян». Первый . Но мы всегда звали ее Клерхен. Второй . Клерхен Вешер. Третий . Она здесь выросла. Четвертый . Отец ее здесь строил. Художник . Я напишу на обороте: «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян». А когда она пустит слезу, мы повернем плакат лицом. Второй . Курьерский «Биржевик», Цюрих-Гамбург.
Еще один экспресс проносится справа налево.
Третий . Минута в минуту. Можно проверять часы. Четвертый . Валяйте! Только у кого из нас остались часы? Бургомистр . Господа, миллионерша — наша последняя надежда. Священник . Не считая Господа Бога. Бургомистр . Да, не считая Господа Бога. Учитель . Но Бог денег не платит. Бургомистр . Вы были ее близким другом, Илл, все теперь зависит от вас. Священник . У вас, кажется, тогда произошел разрыв? До меня дошли какие-то слухи… Вы не хотите ничего рассказать своему духовному пастырю? Илл . Да уж, когда-то мы с ней были в дружбе… Ближе некуда! Молодые, горячие… Я был парнем хоть куда сорок пять лет назад. А она, Клара, так и вижу ее, выходит ко мне навстречу из темного сарая или бежит босая по мху и листве в Конрадовом лесу, рыжие волосы, а сама гибкая, стройная как тростинка, нежная… дьявольски хороша была, прямо колдунья! Жизнь нас разлучила, только жизнь, так это всегда и бывает. Бургомистр . Для моего маленького спича в «Золотом апостоле» нужны кое-какие детали о госпоже Цаханассьян. (Вытаскивает из кармана блокнот.) Учитель . Я разыскал старые классные журналы, но, боюсь, они нам не помогут. Отметки у Клары Вешер были, увы, плохие. И по поведению тоже. Только ботаникой и зоологией она занималась сносно. Бургомистр (помечая в блокноте) . Прекрасно! Успехи по ботанике и зоологии. Прекрасно! Илл . Тут я могу быть вам полезен. Клара всегда стояла за справедливость. До конца. Как-то раз полиция схватила одного оборванца, и Клара стала кидать в полицейских камнями. Бургомистр . Ага, жажда справедливости. Неплохо. Это производит впечатление. Но историю с полицейскими лучше не вспоминать. Илл . И сердце у нее было доброе. Последнюю рубашку, бывало, отдаст. Картошку крала, чтобы накормить бедную вдову. Бургомистр . Любовь к ближнему, господа, необходимо упомянуть. Это — самое главное. А не вспомните ли вы какое-нибудь здание, которое строил ее отец? Это очень украсило бы мою речь. Все . Кто это упомнит? Бургомистр (пряча блокнот в карман) . Ну вот. Я, пожалуй, готов. А остальное — дело Илла. Илл . Ясно. Мы уж постараемся, чтобы Цаханассьян растрясла тут свои миллиончики. Бургомистр . Да, миллионы — вот то, что нам до зарезу надо. Учитель . Одними яслями она от нас не отделается. Бургомистр . Дорогой Илл, вы у нас в Гюллене самое популярное лицо. Весной кончается срок моего избрания, и я уже договорился с оппозицией. Вы — тот человек, кого наш город хотел бы видеть своим будущим главой, моим преемником. Илл . Помилуйте, господин бургомистр… Учитель . Я могу это подтвердить… Илл . К делу, господа! Прежде всего я хочу рассказать Кларе о нашем бедственном положении. Священник . Только поосторожнее, поделикатнее… Илл . Надо действовать с умом, учитывать психологию. Неудачная встреча, и все пойдет насмарку. Ни духовой оркестр, ни хор не помогут! Бургомистр . Илл прав. Все это очень важно. Госпожа Цаханассьян вступает на родную землю, так сказать, под отчий кров. Она растрогана и сквозь слезы узнает старых, верных друзей. Я, конечно, буду ее встречать не в таком затрапезном виде, а в парадном черном костюме, в цилиндре, под руку с женой, а вперед выйдут обе мои внучки в белом, с розами в руках. Боже мой, только бы нигде не заело!
Удар колокола.
Первый . Курьерский «Неистовый Роланд». Второй . Венеция-Стокгольм. Одиннадцать двадцать семь! Священник . Одиннадцать двадцать семь. У нас еще два часа, успеем принять праздничный вид. Бургомистр . Транспарант «Добро пожаловать, Клара Цаханассьян» поднимут Кюн (показывает на художника) и Хаузер (показывает на четвертого) . Остальные пусть машут шляпами. Только, пожалуйста, не вопите, как в прошлом году, когда приезжала правительственная комиссия. Это ни к чему не привело: субсидии нам так и не дали. Излишний восторг неуместен — нужна глубокая, сдержанная радость, слезы умиления при виде вновь обретенной дочери Гюллена, вернувшейся под отчий кров! Будьте непосредственны, приветливы, но все должно идти по расписанию: как только кончит петь хор, ударит пожарный колокол. Прежде всего имейте в виду…
Шум приближающегося поезда заглушает слова бургомистра. Скрежет тормозов. Все потрясены. Пятеро сидевших на скамейке вскакивают.
Художник . «Неистовый Роланд»! Первый . Остановился! Второй . В Гюллене! Третий . В самом убогом… Четвертый . В самом паршивом… Первый . В самом жалком городишке на линии Венеция-Стокгольм… Начальник станции . Конец света! «Неистовый Роланд» как дух возникал из-за поворота у Лейтенау и молнией скрывался в долине Пюкенрид!
Справа появляется Клара Цаханассьян, ей шестьдесят два года, у нее рыжие волосы, жемчужное ожерелье, золотые браслеты неимоверных размеров, одета невыносимо вызывающе, но именно благодаря этой экстравагантности видно, что она — светская дама.
1 2 3 4