Что и говорить, невысокий, щуплый Иван не мог вызвать особого уважения у обладателей тугих бицепсов. Однако в последнее время им все чаще случалось иметь с ним дело.
Биологам не хватало рук, чтобы препарировать постоянно поступающих животных, ухаживать за теми, которые избежали печальной участи и попали в «зверинец», а также готовить культуры микроорганизмов. Обучить таким тонким операциям киберов было практически невозможно, а вот из десантников, если их поднатаскать, выходили неплохие ассистенты. Занятие, конечно, малопочетное, но с начальством не поспоришь. Проштрафившихся, разумеется, отправляли к Ивану вне очереди. И наказание, и польза для дела!
Ольшанцев был прост, не в пример некоторым своим высоколобым коллегам, которые словно боялись, что их драгоценный интеллект пострадает от общения с профанами-костоломами. Однако он мог неожиданно вспылить, а иногда становился совершенно невыносимым. Его придирчивость доводила многих до белого каления. Зато Иван знал кучу разнообразных историй, которыми охотно делился в любой компании. Это вызывало к нему определенный интерес со стороны звездного воинства, и все-таки за глаза над ним частенько посмеивались. Пытались даже намекнуть Родриго на некоторую странность его сближения с биологом, но после нескольких хлестких ответов отвязались.
Как и все, кто находился в вездеходе, Иван смотрел в иллюминатор, но без особого любопытства. На его лице было написано: «Это мы уже видели». А вот второй биолог, молодой француз Жакар, совершенно не умел владеть собой. Он то нервно потирал руки, то обхватывал себя за плечи и при этом непрерывно ерзал на сиденье. Чувствовалось, что ему сейчас больше всего на свете хочется выпрыгнуть из машины и погнаться за какой-нибудь разноцветной бабочкой. Похоже, француз, до сих пор не высовывавший нос с поляны, просто ошалел, попав в самое сердце этого рая для биологов.
Здесь были деревья-великаны, похожие на земные эвкалипты, и деревья-лилипуты с хилыми скрученными стволиками, деревья-аристократы, раскинувшие ажурный шатер красиво вырезанных листьев, и деревья-простолюдины, растопырившие большие, как слоновьи уши, грязновато-зеленые «лопухи». Некоторые росли вширь, подпирая бесконечно тянущиеся ветви десятками, сотнями воздушных корней. Однако большинство имело стройный голый ствол, лишь на высоте двадцати—тридцати метров словно взрывающийся огромной раскидистой кроной. Время от времени машины попадали в заросли жутковатых кустов, густо усыпанных шипами.
Трава по большей части росла отдельными пышными пучками, которые напоминали поднявших иглы изумрудных дикобразов. Пространство между ними занимали всевозможные грибы. Преобладали огромные, желтые, похожие на туго надутые воздушные шарики. Когда поле вездехода сминало их, они размазывались студенистыми лужицами, и только самые зрелые, с темнеющей верхушкой, извергали настоящий гейзер коричневых спор. Другие грибы, фиолетовые конусообразные башенки, были упругими, как резина. Даже расплющенные в лепешку, они спустя несколько мгновений восстанавливали первоначальную форму. Попадались и совсем причудливые, состоящие из множества переплетенных пурпурных отростков, на концах которых то раздувались, то опадали круглые иссиня-черные мешочки. В грибных «джунглях» кишмя кишела какая-то мелкая живность, во все стороны, распахнув веером огнецветные крылья, скакали насекомые-прыгуны.
Цветов было множество, Одни росли среди травы, другие на длинных тонких ножках свисали с деревьев. Вокруг них порхали целые рои удивительных созданий, напоминающих бабочек с ромбовидными крыльями, которые переливались так, что рябило в глазах. Когда такой рой, словно дразня ученых, проплывал возле самых иллюминаторов, Жакар прижимал лицо к суперглассу и начинал быстро шевелить губами, — вероятно, пытался подсчитать количество неизвестных ему видов. Проводив голодными глазами пестрое живое облачко, он оборачивался и умоляюще смотрел на Ольшанцева. Но тот отрицательно мотал головой — останавливать кавалькаду машин ради двух десятков насекомых не имело смысла. И все же показное хладнокровие оставило Ивана, когда он увидел смешного, клетчатого, как шахматная доска, зверька, лежащего на спине и лениво грызущего зажатый в лапках большой белый гриб.
— Вот этого красавца я бы взял, — с сожалением произнес Ольшанцев. — Первый раз вижу. Но ничего, Этьен, — он подмигнул Жакару, — впереди нас ждет куда более крупная добыча. Вот если останется местечко, на обратном пути специально остановимся на самой живописной поляне, наловим всякой мелюзги. Эх! — Иван прищелкнул языком. — Вон те попрыгунчики тоже хороши. Одно расстройство, честное слово!
Родриго проследил за его взглядом и увидел парочку длинноногих животных, похожих на больших голубоватых тушканчиков. «Таких я, кажется, вчера уже встречал», — припомнил он и глянул в иллюминатор противоположного борта. Там виднелась самоходка. Она плыла в полуметре над землей и, втянув в корпус башенку со своими зловещими орудиями, напоминала огромную вытянутую каплю.
«Вот так и живем, — подумал Родриго. — С одной стороны — цветочки и насекомыши, с другой — многотонная махина, напичканная оружием. Все-таки странно. Ну ладно — Фризия с ее снежными драконами или Дэна с кристаллоидами. Там прогулка налегке долго не продлится — слопают в два счета, если еще раньше не размозжит ураганным ветром о скалы или не смоет лавовым потоком в огненное озеро. В сущности, мы зря теряли там своих людей — слишком поздно поняли, что о создании колонии не может быть и речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77