«Исторические развилки, зеркало для человечества… — подумал Родриго. — Еще немного — и я перестану его понимать. Но раз уж мне удалось завязать с ним разговор, надо удовлетворить свое любопытство в полной степени».
— Извините, доктор, — сказал он, — давайте все-таки оставим прошлое историкам. Как бы то ни было, сто лет назад люди сделали свой выбор, и тут уже ничего не изменить. Но меня интересуют не только плазменники. Скажите, я вам еще не очень надоел?
Иджертон улыбнулся.
— Вы не представляете себе, Кармона, что значит быть научным руководителем. Мне надоедают ежедневно, ежечасно. У меня в подчинении десятки ученых, и все считают себя гениями. Однажды кому-нибудь из них приходит в голову сногсшибательная теория. Он начинает излагать се мне и очень удивляется, когда я, выслушав все, не падаю ниц перед новым Эйнштейном. Я начинаю отыскивать слабые места, он защищается — и пошло-поехало, день пролетел впустую! Только не примите это на свой счет. Вы человек несколько другого круга, и я искренне рад, что нас, оказывается, волнуют одни и те же проблемы. Ведь десантники, откровенно говоря, не очень-то жалуют науку. Правда, мне давно известно, что вы приятели с Ольшанцевым. Так чем еще могу быть полезен?
— Дело в том, что… — Родриго замялся. — Вам не кажется, что эта планета какая-то не такая? Слишком много странностей. «Амебы», нервный срыв Хида. Хотелось бы знать, что по этому поводу думает наука. Вы говорите, у вас много мастеров разрабатывать гипотезы. Так, может быть, уже есть идеи?
— Как вам сказать? Действительно, странности есть, и мы над ними размышляем, но на голом месте даже простенькую теорию не построишь. Те, с которыми меня знакомили, я отмел, а для более серьезной пока не хватает материала. Придется подождать.
«Вот как, — подумал Родриго. — Не хватает материала. Да если я сейчас расскажу о своем кошмаре, о видении Хида, вы все с ума посходите! А может, спросить в лоб об искусственных существах, о пришельцах? Да нет, глупо. Подведу Ивана, только и всего. Ему ведь наверняка велели до поры до времени держать язык за зубами».
— Что ж, подождем, — сказал он. — Тогда… Можно, я в последний раз вернусь к плазменникам? Видите ли, я читал о них только книгу Фридриха Хоппе, да и то в виде «конспекта». Так вот. Там полная информация или есть любопытные детали, которые можно узнать только из других книг? Почему-то у меня возник интерес в этим роботам. Сам удивляюсь.
— «Конспект»… — Иджертон усмехнулся. — Немного же вы, наверное, из него почерпнули. Если вам действительно интересно, вы должны были иметь дело с первоисточником. Ну да ладно. Что я могу сказать? Книга Хоппе — достаточно серьезный труд. Однако и она не всеобъемлюща. Вы не ошиблись — я могу добавить кое-что к вашим… гм… конспективным познаниям. Дело в том, что мне доводилось работать с архивами Института робототехники. Старик Хоппе тоже как-то рылся в них, но, видимо, использовал не все. Скажите, Кармона, вам известно что-нибудь о проекте «Персей»?
— Ну… слышал кое-что. Это была одна из древних фотонных громадин. Мы в училище заучивали их названия наизусть. Ее запустили в экспериментальный полет. Кажется, испытывалась новая система двигателя. Но что-то разладилось, связь прекратилась. Так ракета и сгинула. Вот, кажется, и все.
— Это были не испытания двигателя. Вот что, Кармона. Сейчас я иду к себе. Погулял — пора и честь знать; у меня уйма работы. А вас, если, конечно, интерес не остынет, прошу зайти ко мне завтра после обеда. Договорились?
Глава 14. Испытание
Родриго уже четверть часа сидел на прежнем «пятачке». Какое-то время он разглядывал букашек, деловито снующих среди травы, потом заинтересовался светло-коричневым плодом, угнездившимся в развилке между двумя выпирающими из земли корнями. Большой, продолговатый, он напоминал дыню, только в отличие от нее зародился и нагулял бока высоко на дереве. Позавчера его здесь не было — значит, упал недавно.
«Да, не очень-то приятно бродить по лесу, где на голову может свалиться этакий дар природы», — подумал Родриго, поднимая плод. Его жесткая, блестящая, словно отполированная, оболочка оказалась надтреснутой, и Родриго стал маленькими кусочками отколупывать ее. Под скорлупой обнаружилась упругая, как пробка, серая масса, собранная в складки, напоминающие извилины человеческого мозга.
Родриго хмыкнул.
«А может, это и есть один из местных жителей, устроивших недавнее представление? Лежит, притворившись безобидным, подглядывает, подслушивает мысли, а потом начнет тебя пугать да в узел завязывать. Может, подкинуть эту гипотезу Иджертону — для коллекции? А что, не хуже других. Мыслитель-телепат, состоящий из одной головы, его „руки“ — энергетические щупальца. Идеальный носитель разума! — Он размахнулся и забросил плод в заросли. — Ладно, посмеялись, и будет. Скоро мне, наверное, станет не до смеха. И чего ОНИ тянут? Начинали бы уж».
Этим утром Эрикссон наконец-то собрал у себя командиров групп.
— Ученые за что-то зацепились, — сказал он, — но им нужно время. Просят подождать минимум день-два, максимум — пять. Так что наше безделье продолжается. — Эрикссон хмуро взглянул на лежащий перед ним листок, брезгливо взял его двумя пальцами за уголок и присоединил к остальным бумагам. — Скажу честно, я мало что понял из записки Иджертона. Сплошные научные термины. Когда я попросил изложить суть дела попроще, он вместо этого еще больше напустил туману. Хромосомы, рибосомы… Нестандартные реакции, парадоксальная энергетика… Мы, дескать, все это распутаем, только вы уж, пожалуйста, посидите спокойно, не дергайтесь…
— Но хоть что-то он объяснил по-человечески?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77