одержать верх можно. Вот только какой ценой? Неужели, чтобы доказать превосходство солнца, придется затевать настоящую силовую борьбу? Ну, сломает он ее, а дальше что? Не пришлось бы пожалеть…
И все же поле боя осталось за ним. Ворохов смотрел в зеленые глаза Марго: они были, как у голодной кошки… нет, не голодной — изнемогающей от желания, уже готовой сдаться, втянуть когти. Он ждал, по-прежнему не ослабляя мышц, но чувствуя, что больше пяти секунд не выдержит — или лопнет, как надутый сверх меры воздушный шарик, или сойдет с ума. Пять секунд прошли — незримые внутренние часы отсчитали их нарастающими глухими ударами. Уже почти теряя сознание, Андрей увидел, как глаза его «наездницы» неуловимо изменили опенок, потеплели, словно сквозь безупречно отполированные изумрудные кружочки проросла нежная весенняя травка. И началось безумие…
— Да, — выдохнула Марго, когда Ворохов, словно чашу, наполненную искрящимся вином, вознес ее над собой. — Да, да, да! — уже в полный голос выкрикнула она, опускаясь и благодарно принимая в себя его тугую напряженную плоть. Мгновение спустя их поглотила лава — теперь она кипела, бурлила, как кровь дракона в реторте великана-алхимика. Казалось, не понятый современниками гений задался целью вырастить новую, невиданную форму жизни. Но вместо монстра, призванного устранить мир, в толще алой пузырящейся жидкости зародилось прекрасное двуединое существо — гибкое, порывистое, сжигаемое неуемным внутренним огнем.
Ворохова переполняла невероятная звериная энергия. И все же не он задавал ритм. Марго была моложе, но, несомненно, гораздо искуснее в любви. Она то падала на грудь Андрея, то выпрямлялась и начинала зажигательно крутить бедрами, словно танцуя что-то знойное, латиноамериканское, то откидывалась назад, упиралась руками в пол, и опрокинутые чаши ее грудей подпрыгивали с каждым бешеным толчком.
Снова накатила боль-восторг. Андрею казалось, что Марго неведомым способом завязывает его нервы в узелки, затем вновь распутывает, и они, извиваясь, как змеи, втягиваются в ее лоно, истекающее маслянистой влагой. «Кровь дракона» заклокотала еще сильнее, и вдруг огромный стеклянный шар разлетелся на мириады звонких осколков. Лава взметнулась вверх исполинским столбом, пробила атмосферу, расплескалась в ночи, окутавшей вселенную.
Любовники вращались в самом центре мироздания, и бесчисленные звезды ловили их в перекрестке своих лучей, тонких и острых, как алмазные игры. Затем случилось невероятное: одна из звезд поселилась у Ворохова внутри. Он продолжал отдаваться своему сумасшедшему ритму, и в такт его движениям звезда то притухала, то вспыхивала — все ярче, все нестерпимее. Ее раскаленное дыхание уже могло вскипятить океаны целых планет, но пульсация следовала за пульсацией, чудовищный жар распирал звезду, и наконец она взорвалась, разметав в клочья первозданную тьму…
Прошла целая вечность, прежде чем Ворохов осознал, что Марго — уже неподвижная, отдавшая все силы любовному экстазу — по-прежнему лежит на нем, а он, каким-то чудом сохранивший способность двигаться, гладит ее спину, покрытую бисеринками пота. Казалось, их тела, когда-то разогретые до звездных температур, намертво приклеили друг к другу. Но едва Андрей, отпустив Марго, в изнеможении уронил руки, она тут же соскользнула с его груди и вытянулась рядом.
Ему до сих пор не верилось, что все уже позади. Стены, потолок, широкое окно, забранное светло-зелеными жалюзи, казались менее реальными, чем вулканическая лава, разлетающаяся багровыми сгустками на фоне звездного неба. Но звездное небо можно было возвратить… В комнате царил полумрак: ночь еще не наступила, она только-только подкрадывалась к ним на мягких кошачьих лапах. Целая ночь… Как же они поспешили! Или нет? Марго шевельнулась у него под боком — она оживала, возрождалась, чтобы снова заставить взрываться звезды…
Глава 13. СООБЩЕСТВО «КСИ»
Солнечные лучи ворвались в комнату сквозь жалюзи, обрядив Марго, раскинувшуюся на скомканных простынях, в призрачное одеяние из золотистых полосок. Ворохов залюбовался. Сейчас в его жизни явно была светлая полоса. Впрочем, почему только полоса? Да будет свет во веки веков!
Безмятежному сну Марго можно было позавидовать: сам Андрей после любовных безумств, хотя и был изнурен до предела, почти не сомкнул глаз. Лишь однажды он ненадолго погрузился в сон и увидел себя стоящим перед диковинным хрустальным замком, сквозь стены которого прорастали огромные пахучие цветы. Внезапно они посыпались вниз, погребая его под собой. Ворохов задохнулся от их аромата, отчаянно забился, не желая принимать даже такую прекрасную, завидную смерть, — и проснулся.
— Андрей был готов поклясться, что и сейчас ощущает этот аромат, только не густой, удушающий, как во сне, а невероятно тонкий — казалось, он микроскопическими дозами, чуть ли не отдельными молекулами вливается в спальню вместе с солнечным светом. Аромат любви? Да, наверное. На первый взгляд Ворохову везло со слабым полом, однако сам он так не считал. Женщины, которых ему хотелось носить на руках, находили других избранников, а тех, которые сами вешались на шею, Андрей не мог переносить слишком долго. Лишь роман с Валентиной затянулся не на шутку — наверное, Ворохов просто подустал от частой смены впечатлений, смирился с тем, что самого драгоценного подарка судьба ему так и не преподнесет. И вот…
Он припал к плечу Марго и вдохнул ее запах. Обычный запах свежего женского тела. Но аромат любви не исчезал — напротив, усиливался, пьянил, как, дорогое, многолетней выдержки вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88