– Мы были снисходительными слишком долго.
– Совет это не одобрит.
У меня на сей счет было собственное мнение, но я не собирался раскрывать его Блейну по целому ряду причин. И одной изних был тот самый недостаток времени, на который он упирал. А он тем временем продолжал:
– Организованная в одну систему якудза все же лучше хаоса мелких бандитских разборок. К тому же слишком многие взяли на лапу. А если нас не поддержит Лига, то не поддержат и ВКС, а на местах придется работать с каждым планетарным правительством отдельно, убеждать оказывать нам помощь каждого занюханного полицейского в каждом занюханном участке, каждого вшивого муниципала и ополченца. А знаешь что? Далеко не всем твоя идея придется по вкусу.
– Свернуть мы уже не можем.
– Тут ты прав. Скажи, сколько у якудзы человек?
– Бойцов? Или действительных членов? Или просто заинтересованных в ней людей?
– Всех вместе.
– Миллионы. Или миллиарды, как посчитать. Но не меньше людей заинтересованы в том, чтобы якудзы не было.
– И как ты собираешься с ними бороться силами десятитысячного корпуса Гвардии?
– Когда-то давно, еще на Старой Земле в докосмическую эру, жил великий полководец, которого звали Суворовым, – сказал я. – Он был известен тем, что вечно колошматил численно превосходящие его армии противника, делясь при этом плодами своей мудрости. Применительно к нашему случаю он уподобился бы произнести фразу: «Бери не числом, а умением».
– «Пуля – дура, штык – молодец», – продемонстрировал свою подкованность Блейн. – Чушь собачья, эти средневековые фразы нам ничем не помогут. Что же ты такого особого умеешь, сержант?
– Условия могут измениться, а мудрость непреложна.
– Дерьмо, – сказал Блейн. – Сколько наших ты положил, пока брал своего долбаного оябуна? Одного – фатально. Вот и посчитай сам.
– Но это был очень крутой оябун, – сказал я. – Черный ниндзя. Такаги говорит, что в якудзе таких считанные единицы.
– Кем считанные? – фыркнул Блейн. – Нашел себе авторитета. Что может знать твой Такаги?
Вот об этом я мог бы ему рассказывать долго и нудно, но решил не раскрывать тайны Шо кому попало, предварительно с ним не посоветовавшись.
– Так что же нам делать? – спросил Блейн.
– Нам нужна информация, – ответил я. – Море информации, имея которую мы сможем свести количество жертв к минимуму.
– И как нам ее вытянуть, сержант? У тебя есть что предложить?
Я ему рассказал. Он выслушал, по ходу меняясь в лице.
– Ты больной, – сказал Блейн. – Он тебя сильно по голове приложил?
– Не помню. Наверное, сильно.
– Это самый безумный план из всех, которые я когда-либо слышал, – задумчиво сказал капитан. – А слышал я многое. Но сейчас он может сработать.
– Должен сработать, – поправил я. – В крайнем случае, даже если ничего не выйдет, мы ничего не потеряем. Приступим к ментоскопированию и шестой степени часом позже, он все равно никуда не денется.
– Ладно, – согласился он после недолгого раздумья, – попробуем. Но мне понадобится время, чтобы все подготовить.
– И не забудь про зеркало, кэп.
– Не забуду, – пообещал он. – Ответь мне только на один вопрос, Полковника ради. У тебя просто настолько извращенное воображение или ты где-то действительно встречал такие методы допроса? Если встречал, то скажи мне. Я на ту планету ни ногой.
– Прочитал в книге в глубоком детстве, – сказал я. – У моего отца была обширная библиотека, а книги докосмического периода были его любимым коньком.
– Веселое же у тебя было детство, – сказал Блейн. – Как называлась книга? «Как довести до тошноты взрослого человека? „Полуночный кошмар“?
– На самом деле это хорошая и добрая книга, – сказал я. – Сеющая разумное, вечное и так далее. А написал ее некто Беляев. Она называлась «Голова профессора Доуэля».
Пока Сато готовили к допросу по моему методу, я сидел в коридоре Сумеречной Зоны и курил. Коридор как коридор, ничего особенного, ничем не отличается от любого другого в Штаб-квартире, разве что торговых автоматов нет, но мне все же казалось, что из-за каждой закрытой двери веет зловещим ароматом тайны. Или ароматом зловещих тайн, как вам угодно.
В Сумеречной Зоне разрабатывались новые виды вооружения и велись секретные разработки и эксперименты, часть из которых была официально запрещена на всей территории Лиги. Здесь также допрашивали самых опасных преступников, причем методы допроса порою могли бы привести в ступор самого закаленного сержанта ВКС, повидавшего не одну кровавую баню. То, что я готовил для Сато, может привидеться обычному гражданину только в самом страшном кошмаре, тем не менее ни малейших колебаний, не говоря уже об угрызениях совести, я не испытывал.
Сато был злодеем, причем одним из самых худших. По его указке убивались сотни людей, а страдали еще больше. Настоящий якудза – а Сато, вне всякого сомнения, был настоящим – не испытывает ни жалости, ни сострадания. И даже Гриссом по сравнению с ним был не более чем зарвавшимся шалунишкой.
Арест оябуна являлся лишь побочной ветвью другой операции. Возможно, он стал козырной картой в борьбе с организованной преступностью, но я понимал, что он не слишком много значит в тактическом плане поимки Гриссома. Даже если японцы и способствовали его благополучному уходу с Бездны, в чем я ни секунды не сомневался, то вряд ли Сато мог знать о его теперешнем местонахождении.
Даже если Сато заговорит, даже если он расскажет о связи якудзы с большим бизнесом, на основании его слов мы мало что можем сделать. Тайрелл сейчас неуязвим, наша ошибка в планировании операции прикрыла его со всех сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169