Она хотела подождать Доминика на улице, но спохватилась: глупо, нельзя подчинять всю жизнь суеверным страхам.
Женевьева нерешительно поднялась по лестнице, наступая на какой-то белый порошок, рассыпанный перед дверью спальни, и вошла в знакомую, роскошно убранную комнату, освещенную одним лишь ночником.
Подойдя к окну, она выглянула наружу в надежде увидеть Доминика или хотя бы немногословного Сайласа, к которому относилась с абсолютным доверием. Если он рядом, ничего плохого случиться не могло. Но улица оставалась пустой. Постель, однако, казалась такой манящей, что Женевьева сняла тюрбан — вымытые душистые волосы рассыпались по плечам. Миткалевое платье полетело на стул, и Женевьева уже было начала снимать белье, как вдруг услышала из-под двери какое-то шуршание…
Воображение, подстегиваемое жуткими впечатлениями предыдущего вечера, стало рисовать страшные картины. Ей представились полчища заговоренных хозяйкой дома крыс и скользких гадов, злобно кишащих под дверью, людей в хитонах и масках с ножами в руках, кровь, брызжущая из перерезанных глоток, гремящие барабаны и странные узоры из золы на полу. С ее губ сорвался сдавленный не то стон, не то крик, когда, полуосознанно предпочтя оказаться лицом к лицу с тем, что ждало ее за дверью, как бы ужасно оно ни было, Женевьева широко распахнула дверь.
— Что вы делаете? — И уставилась на Анжелику, ползавшую на коленях с веником и тряпкой в руках.
Огромные карие глаза, полные всепоглощающей ненависти, взглянули на нее снизу вверх, и с глубоким удовлетворением в голосе Анжелика констатировала:
— Вы наступили на это! Вы нарушили узор.
— Ну и что? — вопрос комом застрял в горле Женевьевы: она поняла, что лучше бы ей не слышать ответа.
— Это колдовской порошок, — объявила Анжелика, медленно поднимаясь с колен, в глазах ее полыхал победный огонь. — Теперь к вам явится Посыльный Смерти.
Очевидный страх, обуявший Женевьеву, придал смелости Анжелике, и она вошла в спальню.
— Посыльный возвестит вашу смерть, — прошипела она, — и уведет за собой в мир теней.
— Нет… нет… Вы не понимаете, что говорите. — Женевьева отчаянно затрясла головой, прижимая руку к груди. — Все это выдумки. Я не верю в ваше колдовство. — Но голос ее предательски дрожал.
— Вам придется поверить, — возразила Анжелика низким взволнованным голосом. — Грязная воровка, когда Посыльный принесет тебе весть, ты увидишь, что смерти тебе не избежать.
— Как вы смеете так меня называть! — На мгновение страх уступил место гневу, и Женевьева с размаху ударила по злорадно уставившемуся на нее лицу.
Анжелика пришла в неистовство, нанесла ответный удар и вцепилась в золотистую копну волос. В следующее мгновение обе женщины, обезумевшие от гнева, позабыли о всяких приличиях, о том, где находятся, и даже о причине своей ссоры. Женевьева помнила лишь о том, что не должна допустить поражения, потому что в этом случае окажется во власти зла, которое пока лишь коснулось к ней. Анжелика же думала лишь о том, как поставить это мерзкое существо на колени и выкинуть из дома. Она совершенно не вспоминала о Доминике, пока кольцо грозной ненависти, в которое сплелись их руки и тела, не оказалось внезапно разорванным и Анжелика не отлетела к стене.
Доминик держал Женевьеву за талию, прижав к себе спиной, так что лица его она не видела. Но его видела Анжелика, и это зрелище заставило квартеронку содрогнуться от ужаса.
— Она ударила меня, — промямлила Анжелика, и от страха, который охватил ее, слова прозвучали довольно убедительно. — Напала…
— Лживая сука! — Все еще не в состоянии мыслить здраво и не обращая никакого внимания на Доминика, Женевьева рванулась по направлению к трусливо дрожащей ненавистной сопернице.
Хватка Доминика стала крепче, Женевьеве показалось, что железный пояс затянулся на ее талии, грозя перерезать пополам.
— Если ты сделаешь еще хоть одно движение по направлению к ней или скажешь еще хоть одно слово, то будешь жалеть об этом до конца своей жизни!
Это было уж слишком! Так разговаривать с ней, да еще в присутствии Анжелики, которая хотела убить ее! К тому же он нарушил свое слово. Умудрившись повернуться к Доминику лицом, она занесла руку над головой — ярость и ужас застыли в ее золотисто-карих глазах. Доминик успел мертвой хваткой стиснуть ее запястье и, заведя руку за спину, заставил Женевьеву приподняться на цыпочки. Грудь ее под тонкой тканью рубашки оказалась тесно прижатой к его груди. Мучительно корчась от его стальной хватки, она всеми силами старалась вырваться.
— Не вынуждай меня делать то, о чем мы оба потом пожалеем, Женевьева, — властно прошептал он, уткнувшись в ее пахнущие розовой водой всклокоченные волосы, и сквозь медленно рассеивавшийся дурман безумия Женевьева осознала, что в его тоне звучала скорее просьба, чем угроза.
От неподвижного мужского тела, к которому она была тесно прижата, исходили уверенность и надежность. Постепенно спокойствие передалось и ей, она перестала дергаться, дыхание стало ровным. Хватка Доминика ослабела, он отстранил Женевьеву от себя и легонько подтолкнул к кровати:
— Сиди и не двигайся.
Облизывая пересохшие губы, Анжелика с любопытством и благодарностью наблюдала, как Доминик утихомиривал девчонку. Он встал на защиту Анжелики! Велел худышке оставить ее в покое! Квартеронка снова заныла, осторожно потирая исцарапанные руки, прикасаясь пальцами к ушибленной груди и делая вид, что ей ужасно больно. Но тут поймала его взгляд, полный холодной ярости, и поняла, что проиграла.
— Вон! — Схватив за руку, он вытолкнул ее за дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135