— Не дай Бог тебе когда-нибудь попасться мне на глаза. Сайлас!
— Месье? — Сайлас незамедлительно выступил из тени; от его внимания, разумеется, не ускользнула ни одна деталь только что разыгравшейся сцены.
— Избавься от нее! — Доминик почти швырнул Анжелику в руки матроса. — Чтобы через пять минут ее не было в доме. Вещи она соберет завтра днем под твоим присмотром.
— Да, месье, — безразлично ответил Сайлас, толкая перед собой размахивающую руками, протестующую подопечную.
Женевьева по-прежнему сидела на кровати. Дверь захлопнулась, он подошел и остановился, нависая над Женевьевой.
— Я никогда в жизни не видел такого отвратительного, непристойного представления! А уж поверь, я много повидал на своем веку. Как ты посмела вести себя словно дворовая кошка? Как ты могла подраться с этой шлюхой? Ты же креолка, ты принадлежишь к, семье Латуров в конце концов!
Женевьева могла ожидать чего угодно, только не этого — креольский джентльмен гневался на нарушение приличий и скандальное поведение дамы его круга.
— А чего ты от меня ожидал? — поинтересовалась она. — Какая разница между мной и твоей любовницей? Мы обе занимаемся одним и тем же с одним и тем же мужчиной в одной и той же постели в одном и том же доме. Если хочешь, я еще кое-что добавлю. Похоже, что и ты не делаешь различия между нами.
— Не говори ерунды, — сказал Доминик, обескураженный таким отпором.
— Это ты говоришь ерунду, — не смущаясь, продолжала Женевьева. — Мне кажется, что для пирата, который гордится отсутствием щепетильности и презрением ко всем условностям, подобное требование хороших манер более чем лицемерно.
— То, что делаю я, и то, что делаете вы, мадемуазель Женевьева, — вовсе не одно и то же, — констатировал Доминик с нарастающей угрозой в голосе.
— Тогда почему ты настаиваешь, чтобы я приходила в этот дом? Это ведь дом содержанки. С какой стати я должна вести себя здесь по-другому?
Впервые Доминик Делакруа не нашел что ответить. Он и не думал об этом — просто считал этот дом самым подходящим местом для свиданий. Разумеется, он не думал о том, что Анжелика посмеет возражать против какого бы то ни было решения, касающегося его собственных владений, пока это не причиняет ей материального ущерба. И Доминику было невдомек, что свидания с ним в такой обстановке извращают представление Женевьевы о себе самой и о том, что между ними происходит. Он-то был уверен, что, несмотря на ее легкомысленное поведение, она истинная креольская дама, представительница старинного аристократического рода, которой скоро найдут достойную пару.
Женевьева тем временем продолжала наступление.
— Ты нарушил слово, — укоризненно сказала она.
— Не намеренно, Женевьева. Похоже, Анжелика устроила так, чтобы остаться с тобой в доме с глазу на глаз…
— Именно, и воспользоваться вудуистской магией, чтобы наслать на меня погибель.
— Вудуистское колдовство, — Доминик нахмурился, — не может причинить тебе никакого вреда, Женевьева.
— Легко тебе говорить, — вспыхнула она. — Ты ведь не наступал на колдовской порошок и не разрушал магического узора.
— О чем это ты? — Он нетерпеливо прошел к столу, где на серебряном подносе стояли графин с вином и бокалы. — Думаю, тебе не помешает немного подкрепить свои силы.
Прежде чем рассказать, что в точности здесь произошло, Женевьева взяла из его рук бокал, отпила немного вина и с вызовом заявила:
— Ты не можешь винить меня за то, что я сделала.
— Конечно, могу. Ты не имеешь ничего общего с уличной проституткой. И я больше не желаю слышать этого бреда — будто я обращаюсь с тобой так же, как с Анжеликой, только потому, что мы бываем вместе в этом доме. Ты — юная креольская леди, и то, что ты утратила невинность, останется секретом, известным только нам двоим. В недалеком будущем ты выйдешь замуж и займешь подобающее место в обществе, а нынешнее юношеское приключение, надеюсь, оставит у тебя лишь приятное воспоминание.
Женевьева покачала головой и даже хлопнула рукой по подушке:
— Нет, ты абсолютно не прав.
— Ты снова меня злишь, — мягко предупредил Доминик. — Мне стоило огромных усилий до сих пор держать себя в руках. Но не могу обещать, что меня хватит надолго. Я прав, потому что так должно быть.
— Ты не понимаешь! — Женевьева спрыгнула с кровати. — Если это злит тебя, прости, но я не могу не сказать. Неужели ты думаешь, что я не изменилась с тех пор, как мы встретились, как… — Она выразительно оглядела комнату. — Раз все это случилось, как я могу оставаться прежней креольской девушкой на выданье? Я никогда-то особенно не подходила для подобной роли, а теперь это и вовсе исключено.
Доминик, закрыв глаза, пытался собраться с силами.
— Ты увидишь, что я прав, — сказал он наконец. — Небольшая романтическая прелюдия скоро закончится, ты вернешься к прежней жизни, став более зрелой, разумеется, более опытной, в сущности, став гораздо лучше, чем прежде. Но вернешься!
Женевьева стала еще бледнее, чем и без того была после всего случившегося, но попыталась скрыть тревогу.
— Почему она скоро закончится?
— Потому что скоро я снова буду далеко в море. Я ведь сказал тебе вчера, — беззаботно напомнил капер. — А когда… если… я вернусь, много воды утечет, фея. Ты будешь помолвлена или уж, во всяком случае, окружена поклонниками.
— Возьми меня с собой, — вдруг попросила она. — То, о чем ты говоришь, означает для меня быть заживо погребенной. Я хочу с тобой в море. Я не стану мешать или чего-то требовать от тебя. Я понимаю, что тебе не нужны никакие путы. Мне тоже. Но теперь, после того как я вкусила восторг бытия без сковывающих условностей, я не смогу жить иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135