Он не был уверен, сумеет ли найти дорогу. И все же спустя четырнадцать часо
в бешеной скачки на север через Суффолк и Норфолк Ц через реки и броды, ра
спугивая кур и гусей, Ц Николас понял, что цель близка. Темно-зеленая, отд
еланная золотыми галунами форма его людей и их короткие плащи казались з
десь диковинными, неуместными, словно из другой жизни. Трудовой люд и сел
яне взирали на них, разинув от удивления рты.
Он поднялся на невысокий холм и окинул взором деревню Раскалл-Сент-Мэри:
скопище домиков, которые он в последний раз видел сквозь застилавшие гла
за слезы из окна отъезжающей прочь кареты.
Память жгла огнем.
Квадратная башня из дробленого камня возвышалась над небольшой тисово
й рощицей, опоясывающей дворик деревенской церквушки. В его воспоминани
ях она была куда выше, а теперь стала маленькой, словно игрушечной. Он прик
рыл глаза. Там, внутри, бегущие вдоль нефа и сгрудившиеся вокруг алтаря па
мятники и мемориальные таблички отмечали могилы его предков, господ Эве
нлоуд, начиная с двенадцатого века.
Он и сам, конечно же, был графом Эвенлоуд, стал им после того, как десять лет
назад скончался его отец, Ц факт, о котором ему было известно, но который
не имел особого значения в свете событий последних лет.
Мимо деревни, рядом с высокой кирпичной стеной, бежала узкая дорожка. От к
олоссальных ворот до особняка Раскалл-Холл насчитывалось ровно двадца
ть два фарлонга
Фарлонг Ц восьмая часть мили (= 201 м). Ц Здесь и далее примеч. пер.

. В свое время они с учителем точно вымерили это расстояние. Вдали ма
ячили вершины деревьев и трубы дома. За ними раскинулась зеленая равнина
, расцвеченная отблесками воды и длинными предвечерними тенями, которая
тянулась до самой линии горизонта и дальше Ц к далеким берегам Северног
о моря.
«Дом, Ц тихонько буркнул внутренний голос. Ц Дом».
Благоухание оранжереи наполнило его ноздри: богатый влажный цитрусовы
й аромат сладких фруктов и приятный запах разогретой солнцем черепицы. О
н вспомнил, как мать протягивала ему апельсин, зрелый, тяжелый. Господи, ем
у тогда было Ц сколько же? Ц лет восемь? Девятнадцать лет прошло!
Он выругался и пришпорил коня, обогнул деревушку и выехал прямо на бегущ
ую за церковью дорогу. Его люди без лишних слов двинулись следом. Еще пара
миль Ц и вот они уже у главных ворот. Кованые створки стояли нараспашку, н
авсегда приржавев к месту. Сторожка с изящными сводчатыми окнами давно з
аброшена. На разбитых стеклах играли блики красного, висящего низко над
землей солнца.
В душе что-то дрогнуло, ему стало дурно.
Желание действовать сдавило горло. Николас пустил лошадь галопом и вихр
ем пронесся сквозь заброшенную аллею вязов. Кто-то явно вырубал росший у
сторожки кустарник на дрова, а на его лужайке паслись коровы. Подумать то
лько Ц коровы! Во внутреннем дворике из-под копыт коней порскнули гуси, с
ловно это был не родовой особняк Раскалл-Холл, а какая-нибудь ферма. Но не
смотря на это, высокий красновато-розовый фасад мирно дремал, погруженн
ый в свои сны, абсолютно довольный своей запущенной элегантностью и, пох
оже, даже не подозревающий о царящих вокруг беспорядках. Если бы можно бы
ло повернуть время вспять и вернуться в прошлое, эта дверь непременно ра
спахнулась бы и на пороге появилась бы его мать, одетая в темно-зеленый, о
тделанный кружевом бархат!
Где-то глубоко в душе заплакал маленький мальчик, отчаянно причитающий,
что он не желает уезжать из Англии к деду, который живет далеко-далеко, в з
амке в горах. Но мать присела на корточки и принялась отчитывать сына. Его
мать, принцесса Анна Глариенская, наложившая на него проклятие своего не
жданного наследства.
Николас усилием воли отбросил эти воспоминания. На душе было горько, но л
ицо его ничего не выражало. Казалось, все это даже забавляет его. Он кивнул
Фрицу, который к этому времени уже спешился и колотил в тяжелую дубовую д
верь. Никакого ответа.
Ц Попробуй дернуть за ручку, Ц сказал Николас.
Ц Заперто, сир.
Николас улыбнулся, скрывая свои истинные чувства.
Ц Так же сказали слуги Али-Бабы, которые не знали волшебного слова. Что ж,
придется нам самим позаботиться о своих конях. А потом разбить окно.
Они с топотом пронеслись сквозь декоративную арку, на вершине которой во
сседал глариенский лев, и поскакали к конюшням. Здесь тоже явно кто-то пох
озяйничал. Весь двор изрезан глубокими колеями. От кухни к насосу бежала
хорошо утоптанная тропинка. Мужчины спешились, намереваясь поставить к
оней в стойла, выстроенные его отцом в честь своего бракосочетания.
Однако стойла были уже заняты. Но не лошадьми, а дровами и корзинками с ово
щами. Николас спрыгнул с коня, желая лично удостовериться в этом. В послед
нем стойле обнаружилось нечто еще более странное. Из одних маленьких кле
точек на него смотрели яркие сверкающие глазки, в других на сухих листья
х крепко спали колючие коричневые шарики. Господь Вседержитель!
Кто осмелился собирать на его землях ежиков? И пасти коров на его лужайке?
И запереть дверь, не пуская его в собственный дом?
Внутри зародилась слепая ярость, не подвластная ни здравому смыслу, ни к
онтролю. Сорок воров завладели его душой, а у него не было волшебного слов
а, чтобы найти дорогу обратно. По милости Карла его будущее низвергнуто в
хаос. Теперь ему не остается ничего, как разбить окно и вломиться в свое пр
ошлое, словно он и сам вор какой-то. Одну за одной он открыл все клетки, выпу
ская ежей на свободу.
Сквозь алый туман Николас вернулся назад к своему коню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20