Вы простили мою вину, по-отечески позаботились обо мне. Матушка моя, женщина верующая, каждый день свою молитву завершает обращением к всевышнему: «Всемогущий создатель, ниспошли заступнику моего сына Салимджану, сыну Атаджана, доброго здоровья, продли его дни, обереги от напастей и козней злых людей!» Отец мой простой, неграмотный человек. Когда я впутался в эти грязные дела, он позабыл, что такое сон и еда. Когда я рассказал ему о нашей с вами встрече, умолял меня: «Сын мой, тебе повстречался святой покровитель бедных и сирых, заблудших и ослепленных, держись за него покрепче!»
Словом, вся наша семья бесконечно благодарна Вам.
Вы спрашиваете меня, какую я могу оказать помощь милиции. Я уже ее оказываю, как умею. Если хотите, могу регулярно сообщать обо всех происшествиях — хороших и неприглядных — в нашей столовой. Но по сравнению с теми точками общепита, которые как-то оказались под влиянием Адыла Аббасова, здесь, можно утверждать, почти нет воровства. Случается, конечно, что кое-кто втайне от директора уносит с собой мяса, там, масла. Но директор наш собрал недавно весь коллектив и заявил, что по всему городу нынче объявлена беспощадная борьба с хулиганами и ворами. И если он заметит, что кто-либо из нас позарился на дармовщину, повырывает всем зубы. И он это может сделать — твердого слова человек.
Дорогой Салимджан-ака, уважаемый Хашимджан! Я человек общительный, вечерами частенько наведываюсь в чайхану, побалакать о том о сем с друзьями. Как вы знаете, чайхана — одна из самых массовых культурных точек, здесь всегда бывает уйма народа. И тут у нас идет такой разговор: все посетители чайханы должны вам помогать. Здесь уже не встретишь любителей напиваться. А те самые частные лепешечники, шашлычники, торговки семечками и дефицитными сигаретами, в общем, всякие мелкие спекулянтишки, попрятались по норам. Вот за все это-то и благодарны вам люди. Короче говоря, я хотел бы всячески помогать вам, а вы уж выхлопочите для меня красную книжицу.
Шлю вам пламенный привет, повар рабочей столовой Ураз».
Перечитав письмо, я решил поделиться с полковником радостью по поводу исправления нашего старого знакомца, взял письмо и отправился к Салимджану-ака. В кабинете его не было. Я оставил конверт на столе и вышел в коридор. Время уже перевалило за шесть и я решил последовать совету нашего брандмейстера Самада-ака, из которого вытекало, что излишняя озабоченность делами не на пользу ни делу, ни человеку, — быстренько собрался и помчался встречать Фариду. Авось сегодня повезет, перехвачу ее по дороге и мы наконец объяснимся…
Вот так уважили влюбленного!
Жажда встретить Фариду (заявиться в больницу я все-таки не осмеливался) и на сей раз привела меня к ее дому. Я стал прятаться за толстые стволы чинар, росших перед калиткой. Фариду опять не встретил, зато увидел отца девушки. Видно, и он давно заприметил меня, поэтому, выходя из калитки, стал методически проверять, нахожусь я на своем посту или нет… Пришлось на всякий случай ретироваться.
Я уже отчаялся увидеть Фариду, когда вдруг однажды она сама позвонила мне на работу. Можете себе представить, как я обрадовался.
— Фарида, это вы? — заорал я что есть мочи.
— Да, я.
— Значит, вы меня не забыли!
— Хашим-ака, я хотела спросить у вас…
— Спрашивайте. Спрашивайте, сколько хотите, Фарида!
— Только не по телефону.
— Тогда я приеду к вам.
— Встретимся у кинотеатра «Марс».
— Сейчас прилечу.
— Прилетайте, только не в форме.
— Почему?
— Придете, объясню.
— Ладно.
Я опустил трубку и задумался. Это хорошо, что Фарида захотела повидаться со мной и поговорить. Но почему она потребовала приехать в штатском? Та ли это Фарида, которая восторженно признавалась, что форма мне очень к лицу? Нет, тут что-то не то… С Фаридой я не так уж много говорил по телефону, чтобы сразу признать ее голос. А что если опять ловушка? Ведь когда устроили побег Аббасову, то и тогда были какие-то телефонные звонки… Да, возможно, здесь есть какая-то тайна. Во всяком случае, дело нечисто… Идти без формы — это то же самое, что идти без оружия. Достойно ли пасть бесполезной жертвой, когда во всем городе идет настоящая битва между правдой и кривдой, честностью и воровством? Нет, не выйдет! Хашимджан не раззява какой-нибудь, водить себя за нос никому не позволит, ведь не зря же назначили его районным главой ОБХСС! На встречу я, конечно, поеду, только в форме и при оружии!
Я вызвал дежурную машину и помчался к кинотеатру «Марс». Фарида стояла в очереди у билетных касс. Она была бледна, чем-то озабочена, а может, и напугана: часто оглядывалась, нервно открывала и закрывала сумочку.
— Почему вы приехали в форме? — был первый ее, вопрос.
— Я… просто… я не успел… переодеться, — нашелся я.
— Не приближайтесь ко мне, — прошептала девушка чуть не плача. — Нас заметят…
— Заметят… Кто заметит?
— Заметят — всему конец!..
За кинотеатром густо росли деревья. Прошли туда, держась друг от друга подальше.
— Вы не приходили к нам? — продолжала Фарида свой допрос на ходу.
— Как не приходил?! Еще как приходил. Такую площадку вытоптал за чинарами перед вашей калиткой, что вертолет может садиться. Подумывал с раскладушкой заявиться…
— Ах, так это были вы… вы!
— Ну конечно, я!
Несчастный я влюбленный! Опять испортил все дело. Отец Фариды, оказывается, засек меня в первый же мой визит вечером, а мать — с утра, так что старики переполошились не на шутку. Вот какой произошел между ними разговор.
О т е ц. Мать, что-то, видно, случилось: этот милиционер следит за нашим домом.
М а т ь. Я его заметила еще утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83