— И мне, — промямлил лоскутный зав. — И сейчас он точно стоит перед глазами… И голова кружится… все кружится…
Анаша, кажется, начала действовать: эти слова потонули в нестройном идиотском смехе присутствующих:
— Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!
Я решил не терять зря времени: принялся потихоньку разоружать обалдевших преступников. И вдруг помещение потряс громкий крик:
— Анаша! Курица пахнет анашой! — Это орал Саллабадрак.
— Точно, теперь я понял… мясо пахнет анашой, — залепетал наш Аббасов, еле продирая слипающиеся глаза. — Муталь, это твоя работа?
— Да убей меня бог, учитель! Разве бы я себе позволил…
— Врешь, ты мне подозрителен…
— Разрази меня гром, если это я!
— Сейчас я тебя разражу… — Адыл полез в карман пиджака, потом ощупал карманы брюк, покачнувшись, еле дотянулся до портфеля. Пистолета, само собой, не было и там.
— Пистолет!.. Украли!.. Бадрак, держи вора!
И тут началась такая свалка, любо-дорого смотреть! Бадрак стал колотить бандюгу Муталя, Адыл Аббасов пытался придушить спекулянта, директор лоскутного магазина бодал головой в живот завскладом — в общем, драка была потешная, а не страшная, потому что все опьянели и обессилели. Минут через десять угомонились; так и уснули, сцепившись.
На этом и закончилось последнее пиршество шайки Адыла Аббасова.
— Ох и смельчак ты, оказывается, сынок! Ох и батыр! — восхищался дядюшка Муслим, когда погружали банду в машину. — Гляди, какой детина лежит, неужто и он не нагнал на тебя страху?
Я поглядел на бесчувственного гориллообразного Саллабадрака и ответил честно:
— Было малость, дедушка.
Наутро, когда в милицию доставили сокровища Адыла-хитреца и похищенные у нас документы, операцию «По следам Желтого Дива», важной частью которой я руководил лично, можно было считать завершенной. Ко всему, я сдал начальству две тысячи четыреста фотоснимков и четыре тысячи двести метров магнитофонной ленты — улики по предстоящему судебному делу. Решили, что следствие поведет майор Халиков, большой знаток своего дела. А вскоре на служебной черной «Волге» я отбыл в родной мой кишлак.

Часть III
Смерть Желтого Дива
Каникулы в кишлаке
Ну и здорово же, оказывается, соскучился я по родному кишлаку! Как выяснилось, Закир, Ариф, Мирабиддинходжа тоже ждали меня, — ну прямо как весенние ростки солнышка. Представьте — задержись я еще хоть на недельку, Закир бы сам приехал приглашать меня на свадьбу.
Нет, лучше расскажу все по порядку. Как я потом узнал, на следующий день, как сдал я все документы и вещественные доказательства товарищу Халикову, в кабинете полковника Усманова состоялось совещание. На повестке дня стоял один вопрос: каким образом отметить самоотверженную высоко-профессиональную работу сержанта Хашимджана Кузыева по разоблачению и обезвреживанию крупной группы особо опасных преступников. Кто-то предложил премировать товарища Кузыева деньгами. Однако мой наставник Салимджан-ака возразил:
— Я считаю, что поощрять Хашимджана деньгами нельзя. Во-первых, он ненавидит деньги. Во-вторых, не умеет ими распоряжаться: в один день может просадить всю зарплату, а на другой — ходить стрелять у сослуживцев по пятерке.
Тогда выступил Али Усманов.
— Если никто не возражает, я бы предложил выдать товарищу Кузыеву бесплатную путевку в милицейский дом отдыха в Крыму, а также оплатить дорогу в оба конца.
Возражающих не оказалось. Наоборот, кое-кто даже зааплодировал.
Вот так я собрался уже было ехать в Крым: кто же откажется от отдыха у моря!
— Что-что?! — возмутилась бабушка, услышав эту новость. — Какой-такой еще Карим объявился?
— Не Карим, а Кры-ым!
— А что ты там потерял?
— Отдыхать буду.
— Отдыха-ать? И не стыдно тебе, здоровому, как бык, парню валяться на койке целыми днями?
— Нисколечко не стыдно.
— Никуда ты не поедешь. Дома работы невпроворот. Будешь лепить кизяки.
— Кизяки?!
— Кизяки не хочешь, будешь пни выкорчевывать.
— Пни?!
— В прошлый приезд удрал, палец о палец не ударив по хозяйству, а дома — ни хворостиночки дров! Тебе не жалко отца? Он и работает, и по хозяйству смотрит, крутится, мечется, и все равно не успевает.
— Но я все равно не стану лепить кизяки. Этого не позволяет мой авторитет. Пусть ваши кизяки лепят Айшахон и Донохон, а то они будут сурмить брови да пальцы хной пачкать, а мы — лепить кизяки!
— Не спорь со старшими! — прикрикнула бабушка.
— Все равно наш начальник не разрешит кизяками заниматься, — заупрямился я тоже. Но вы ведь знаете, что спорить с моей бабушкой дело бесполезное. Все равно настоит на своем.
— Пока я жива, главный начальник твой — я, вот помру, тогда уж ищи себе других начальников. — С этими словами она вскочила с места, принялась собирать мои вещи и швырять в чемодан. Парадную фуражку запихнула в отцовский хурджин. К счастью, наш разговор услышал Салимджан-ака, вышедший на веранду попить холодного чайку. Увидев меня, он засмеялся и покачал головой.
— Ох и колючая старуха твоя бабушка, а, Хашимджан?
— Сами же видите! — сказал я, чуть не плача. — Ладно, не поеду к морю, но как глядеть теперь в глаза начальнику? Он ведь так старался!
— Поехали, объясним Усманову все как есть, думаю, он не обидится, переиграет свое решение.
Так и вышло. Ведь Али Усманович человек мудрый и чуткий. Наоборот, он даже постарался подбодрить меня.
— Ничего, Хашимджан, вы еще молоды, успеете по курортам поездить. Не обижайте бабушку. — Потом велел секретарше срочно оформить мне премиальные и сообщил, что передает свою черную персональную «Волгу» в мое распоряжение.
— Не стесняйтесь, поезжайте. Благодаря вам работа нашего отделения отмечена Министерством внутренних дел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83