В дверь постучали. - Ну? - спросил Персиков. Дверь мягко скрипнула, и вошел Панкрат. Он сложил руки по швам и, бледнея от страха перед божеством, сказал так: - Там до вас, господин профессор, Рокк пришел. На пороге появился человек. Персиков скрипнул на винте и уставился в пришедшего поверх очков через плечо. Персиков был слишком далек от жизни он ею не интересовался, но тут даже Персикову бросилась в глаза главная черта вошедшего человека. Лицо вошедшего произвело на Персикова то же впечатление, что и на всех, - крайне неприятное впечатление. Маленькие глазки смотрели на весь мир изумленно и в то же время уверенно, что-то развязное было в коротких ногах с плоскими ступнями. Лицо иссиня-бритое. Персиков сразу нахмурился. Он безжалостно похрипел винтом и, глядя на вошедшего уже не поверх очков, а сквозь них, молвил: - Вы с бумагой? Где она? - Я Александр Семенович Рокк и назначен заведующим показательным совхозом "Красный луч", - пояснил пришлый. - Ну-с? - И вот к вам, товарищ, с секретным отношением. - Покороче! Пришелец расстегнул борт куртки и высунул приказ, напечатанный на плотной бумаге. Его он протянул Персикову. А затем без приглашения сел на винтящийся табурет. - Не толкните стол, - с ненавистью сказал Персиков. Пришелец испуганно оглянулся на стол, на дальнем краю которого в сыром темном отверстии мерцали безжизненно, как изумруды, чьи-то глаза. Холодом веяло от них. Лишь только Персиков прочитал бумагу, он поднялся с табурета и бросился к телефону. Через несколько секунд он уже говорил торопливо и в крайней степени раздражения: - Простите... Я не могу понять... Как же так? Я... без моего согласья, совета... Да ведь он черт знает что наделает!.. Тут незнакомец повернулся крайне обиженно на табурете. - Извиняюсь, - начал он, - я завед... - Извините, я не могу понять... Я, наконец, категорически протестую. Я не даю своей санкции на опыты с яйцами... Пока я сам не попробую их... Кончилось тем, что багровый Персиков с громом повесил трубку и мимо нее в стену сказал: - Я умываю руки. Затем Персиков повернулся к пришельцу и заговорил: - Извольте... Пов-винуюсь. Не мое дело. Вот-с, пожалуйста. Вот дуговой шар. От него вы получаете путем передвижения окуляра, - Персиков щелкнул крышкой камеры, похожей на фотографический аппарат, - пучок, который вы можете собрать путем передвижения объективов, вот № 1... и зеркало № 2, Персиков погасил луч, опять зажег его на полу асбестовой камеры, - а на полу в луче можете разложить все, что вам нравится, и делать опыты.
История в совхозе
Положительно нет прекраснее времени, нежели зрелый август в Смоленской хотя бы губернии. Лето 1928 года было, как известно, отличнейшее, с дождями весной вовремя, с полным жарким солнцем, с отличным урожаем. Яблоки в бывшем имении Шереметьевых зрели, леса зеленели, желтизной квадратов лежали поля. Человек-то лучше становится на лоне природы. Александр Семенович Рокк оживленно сбежал с крыльца с колоннадой, на коей была прибита вывеска под звездой: СОВХОЗ "КРАСНЫЙ ЛУЧ" - и прямо к автомобилю-полугрузовичку, привезшему три черные камеры под охраной. Весь день Александр Семенович хлопотал со своими помощниками, устанавливая камеры в бывшем зимнем саду - оранжерее Шереметьевых. К вечеру все было готово. Под стеклянным потолком загорелся белый матовый шар, на кирпичах устанавливали камеры, и механик, приехавший с камерами, пощелкав и повертев блестящие винты, зажег на асбестовом полу в черных ящиках красный, таинственный луч. Александр Семенович хлопотал, сам влезал на лестницу, проверяя провода. На следующий день вернулся со станции тот же полугрузовичок и выплюнул три ящика великолепной гладкой фанеры, кругом оклеенные ярлыками и белыми по черному фону надписями. - Осторожно: яйца!! - Что же так мало прислали? - удивился Александр Семенович, однако тотчас захлопотался и стал распаковывать яйца. Распаковывание происходило все в той же оранжерее, и принимали в нем участие: сам Александр Семенович, его необыкновенной толщины жена - Маня, кривой бывший садовник бывших Шереметьевых, а ныне служащий в совхозе на универсальной должности сторожа и уборщица Дуня. Александр Семенович распоряжался, любовно посматривая на ящики, выглядевшие таким солидным компактным подарком под нежным закатным светом верхних стекол оранжереи. Александр Семенович, шлепая сандалиями, суетился возле ящиков. Яйца оказались упакованными превосходно: под деревянной крышкой был слой парафиновой бумаги, затем промокательной, затем следовал плотный слой стружек, затем опилки, и в них замелькали белые головки яиц. - Заграница, - говорил Александр Семенович, выкладывая яйца на деревянный стол, - разве это наши мужицкие яйца... Все, вероятно, брамапутры, черт их возьми! Немецкие... Только не понимаю, чего они грязные, - говорил задумчиво Александр Семенович... - Маня, ты присматривай. Пускай дальше выгружают, а я иду на телефон. Вечером в кабинете Зоологического института затрещал телефон. Профессор Персиков взъерошил волосы и подошел к аппарату. - Ну? - Мыть ли яйца, профессор? - Что такое? Что? Что вы спрашиваете? - раздражился Персиков. - Откуда говорят? - Из Никольского, Смоленской губернии, - ответила трубка. - Ничего не понимаю. Никакого Никольского не знаю. Кто это? - Рокк, - сурово сказала трубка. - Какой Рокк? Ах, да... это вы... так вы что спрашиваете? - Мыть ли их?.. Прислали из-за границы мне партию курьих яиц... - Ну? - ...А они в грязюке в какой-то... - Что-то вы путаете... Как они могут быть в "грязюке"? Может быть, немного... помет присох... или что-нибудь еще... - Так не мыть? - Конечно, не нужно... Вы что, хотите уже заряжать яйцами камеры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10