Михаил Афанасьевич Булгаков: «Псалом»

Михаил Афанасьевич Булгаков
Псалом


Путевые заметки – 10




«Т. 1: Записки покойника: Автобиографическая проза»: Азбука-классика; СПб; 2002

ISBN 5-352-00139-3; 5-352-00140-7 (т. 1) Псалом Первоначально кажется, что это крыса царапается в дверь. Но слышен очень вежливый человеческий голос:— Можно зайти?— Можно, пожалуйте.Поют дверные петли.— Иди и садись на диван!(От двери.) — А как я по паркету пойду?— А ты тихонечко иди и не катайся. Ну-с, что новенького?— Нициво.— Позвольте, а кто сегодня утром ревел в коридоре?(Тягостная пауза.) — Я ревел.— Почему?— Меня мама наслепала.— За что?(Напряженнейшая пауза.) — Я Сурке ухо укусил.— Однако.— Мама говорит, Сурка — негодяй. Он дразнит меня, копейки поотнимал.— Все равно, таких декретов нет, чтоб из-за копеек уши людям кусать. Ты, выходит, глупый мальчик.(Обида.) — Я с тобой не возусь.— И не надо.(Пауза.) — Папа приедет, я ему сказу. (Пауза.) Он тебя застрелит.— Ах, так. Ну, тогда я чай не буду делать. К чему? Раз меня застрелят...— Нет, ты цай делай.— А ты выпьешь со мной?— С конфетами? Да?— Непременно.— Я выпью.На корточках два человеческих тела — большое и маленькое. Музыкальным звоном кипит чайник, и конус жаркого света лежит на странице Джерома Джерома.— Стихи-то ты, наверное, забыл?— Нет, не забыл.— Ну, читай.— Ку... Куплю я себе туфли...— К фраку.— К фраку и буду петь по ноцам...— Псалом.— Псалом... И заведу... себе собаку...— Ни...— Ни-ци-во-о...— Как-нибудь проживем.— Нибудь как. Пра-зи-ве-ем.— Вот именно. Чай закипит, выпьем. Проживем.(Глубокий вздох.) — Пра-зи-ве-ем.Звон. Джером. Пар. Конус. Лоснится паркет.— Ты одинокий.Джером падает на паркет. Страница угасает.(Пауза.) — Это кто же тебе говорил?(Безмятежная ясность.) — Мама.— Когда?— Тебе пуговицу когда присивала. Присивала. Присивает, присивает и говорит Натаске...— Тэк-с. Погоди, погоди, не вертись, а то я тебя обварю... Ух!— Горяций, ух!— Конфету какую хочешь, такую и бери.— Вот я эту больсую ходу.— Подуй, подуй, и ногами не болтай.(Женский голос за сценой.) — Славка!Стучит дверь. Петли поют приятно.— Опять он у вас. Славка, иди домой!— Нет, нет, мы с ним чай пьем.— Он же недавно пил.(Тихая откровенность.) — Я... не пил.— Вера Ивановна. Идите чай пить.— Спасибо, я недавно...— Идите, идите, я вас не пущу...— Руки мокрые... белье я вешаю.(Непрошеный заступник.) — Не смей мою маму тянуть.— Ну, хорошо, не буду тянуть... Вера Ивановна, садитесь...— Погодите, я белье повешу, тогда приду.— Великолепно. Я не буду тушить керосинку.— А ты, Славка, выпьешь, иди к себе. Спать. Он вам мешает.— Я не месаю. Я не салю.Петли поют неприятно. Конусы в разные стороны. Чайник безмолвен.— Ты уже спать хочешь?— Нет, я не хоцу. Ты мне сказку расскази.— А у тебя уже глаза маленькие.— Нет. Не маленькие. Расскази.— Ну, иди сюда, ко мне. Голову клади. Так. Сказку? Какую же тебе сказку рассказать? А?— Про мальчика, про того...— Про мальчика? Это, брат, трудная сказка. Ну, для тебя так и быть.Ну-с, так вот, жил, стало быть, на свете мальчик. Да-с. Маленький, лет так приблизительно четырех. В Москве. С мамой. И звали этого мальчика Славка.— Угу... Как меня?— ...Довольно красивый, но был он, к величайшему сожалению, драчун. И дрался он чем ни попало — кулаками, и ногами, и даже калошами. А однажды по лестнице девочку из восьмого номера, славная такая девочка, тихая, красавица, а он ее по морде книжкой ударил.— Она сама дерется...— Погоди. Это не о тебе речь идет.— Другой Славка?— Совершенно другой. На чем, бишь, я остановился? Да... Ну, натурально, пороли этого Славку каждый день, потому что нельзя же, в самом деле, драки позволять. А Славка все-таки не унимался. И дошло дело до того, что в один прекрасный день Славка поссорился с Шуркой, тоже мальчик такой был, и, не долго думая, хвать его зубами за ухо, и пол-уха как не бывало. Гвалт тут поднялся. Шурка орет. Славку порют, он тоже орет... Кой-как приклеили Шуркино ухо синдетиконом. Славку, конечно, в угол поставили... И вдруг — звонок. И является совершенно неизвестный господин с огромной рыжей бородой и в синих очках и спрашивает басом: «А позвольте узнать, кто здесь будет Славка?» Славка отвечает: «Это я — Славка». «Ну, вот что, — говорит, — Славка, я — надзиратель за всеми драчунами, и придется мне тебя, уважаемый Славка, удалить из Москвы. В Туркестан». Видит Славка, дело плохо, и чистосердечно раскаялся. «Признаюсь, — говорит, — что дрался я и на лестнице играл в копейки, а маме бессовестно наврал — сказал, что не играл... Но больше этого не будет, потому что я начинаю новую жизнь». — «Ну, — говорит надзиратель, — это другое дело. Тогда тебе следует награда за чистосердечное твое раскаяние». И немедленно повел Славку в наградной раздаточный склад. И видит Славка, что там видимо-невидимо разных вещей. Тут и воздушные шары, и автомобили, и аэропланы, и полосатые мячики, и велосипеды, и барабаны. И говорит надзиратель: «Выбирай, что твоя душа хочет». А вот что Славка выбрал, я и забыл...(Сладкий, сонный бас.) — Велосипет!— Да, да, вспомнил, — велосипед. И сел немедленно Славка на велосипед и покатил прямо на Кузнецкий мост. Катит и в рожок трубит, а публика стоит на тротуаре, удивляется: «Ну и замечательный же человек этот Славка. И как он под автомобиль не попадет?» А Славка сигналы дает и кричит извозчикам: «Право держи!» Извозчики летят, машины летят, Славка нажаривает, и идут солдаты и марш играют, так что в ушах звенит...— Уже?..Петли поют. Коридор. Дверь. Белые руки, обнаженные по локоть.— Боже мой. Давайте, я его раздену.— Приходите же. Я жду.— Поздно...— Нет, нет... И слышать не хочу...— Ну, хорошо.Конусы света.
1 2