Видок его, Выжиги, что ли, не нравится? Понятно, при таком падении весь потрёпанный и взъерошенный, в нескольких местах одежда клочьями висит, ну и что с того?
– Какое тебе дело, птица, до моего вида – устало пробормотал Выжига. – Твоё дело меня везти!
– Кря? – Камил остановился шагах в десяти и, повернув голову боком, вопросительно уставился на человека тёмным блестящим глазом.
– Я тебе сейчас дам «кря», – пообещал Выжига угрюмо. – Я тебе сейчас такое «кря» дам, что всем «крякам кря» будет, на всю жизнь запомнишь, пёсий хвост!
– Кря? – переспросил камил и на всякий случай отбежал ещё на несколько шагов.
Нет, ну точно издевается.
Выжига медленно пошёл следом, стараясь не делать резких движений, чтобы лишний раз не пугать бестолковую птицу. Маршрут уже был изучен до мелочей, все кочки, кусты и ямки ноги знали наизусть. Строфокамил упрямо бегал кругами вокруг опоясавших озеро зарослей ивняка, словно ему мёдом тут было намазано. Впрочем, пусть лучше так бегает, чем по степи. Здесь хоть водица рядом…
– Цып-цып-цып, иди сюда, птичка. – Незадачливый торгаш снова попытался взять птицу лаской и пошёл вперёд, вытянув руку щепотью, словно перебирал зерно. Но поневоле начал повышать голос, и ласка перешла в злость. – Иди, иди ко мне, дура, я тебя накормлю, к седлу мешок с зерном приторочен, пока не подойдёшь, голодной будешь ходить, паскуда длинноногая!
Камил снова отбежал, не спуская с него подозрительного взгляда.
– И я тоже буду голодным, – остановившись, пробормотал Выжига себе под нос, мрачно глядя на белоперого мучителя. – Вся жратва в котомке. Цып-цып-цып-цып…
Строф почесал клювом спину, помахал недоразвитыми крылышками, разминаясь, поискал что-то в траве, демонстративно делая вид, что кроме него тут на всю степь более никого нет.
Зерцало начало припекать. Выжига расстегнул измятый ночными приключениями армяк донизу, распахнул, вздохнул полной грудью. Вот так-то лучше, ветерок снова показался освежающим. Может, пойти выловить свой кусок долгольда из озерца, а птица пусть пока успокоится? Да как это сделать? Раздеваться же придётся, в водицу лезть. Ледяную. Брр-р… Пёс с ним, с этим льдом. Напиться и так можно, прямо с берега… Лучше птицу поймать.
От мысли, что снова придётся лезть в мешок, его просто замутило. Нет, внезапно решил Выжига, обойдусь без мешка. Голову замотаю, ремнями привяжусь да прижмусь к седлу покрепче. Не получится – мешок никуда не денется, а так, глядишь, и полегче будет… Да и ремонтировать дыру нечем, иглу и дратву с собой не захватил, не сапожник все ж таки.
Выжига с ненавистью глянул на бегунка.
– Цып-цып-цып…
Строфокамил гордо задрал к небу клюв и неспешно, важно вышагивая голенастыми лапами, отошёл вдоль зарослей, неукоснительно соблюдая выбранный раз и навсегда маршрут. Отошёл с таким видом, словно Выжига оскорбил его в лучших чувствах. Вот гад, сколько же унижаться можно, бегать тут за ним, тропинку уже протоптали вдвоём… Не выдержав мучений, Выжига даже взвыл от злости, потрясая сжатыми кулаками:
– Дубина долговязая! Вымахал вдвое выше меня ростом, а мозгов ни капли! Чтоб тебя хищники сожрали, душу мою потешили! Что тебя…
Где-то сзади послышалось приглушённое рычание.
Выжига подскочил как ужаленный и замер, насторожённо осматриваясь.
Степь. Трава по колено. Справа – железная дорога, слева – приозёрные заросли. Где? Что? Взгляд лихорадочно шарил вокруг. Послышалось? Лучше бы уж послышалось, после такой ночи и не такое померещиться может…
И тут он увидел, тихо ойкнув и застыв столбом.
Из высокой степной травы, шагах в тридцати, торчали чёрные уши и спина какого-то зверя. И глаза. Светящиеся красными углями звериные глаза внимательно рассматривали Выжигу, явно прикидывая, съедобен он или нет. В ясный день торгаша проморозило сильнее, чем на холоде вечной зимы снежных доменов, обиталища нанков.
Неужто ханыга? Степной хищник, редкий, но свирепый – страсть. Накликал на свою голову, пёсий хвост! Пока сидишь верхом на камиле, бояться его нечего, но сейчас-то бегунок сотрудничать не желал, оставив его практически беззащитным!
Выжига метнулся к зарослям, высматривая на бегу самую толстую иву, какая окажется поблизости, и, отыскав подходящую, моментально взлетел чуть ли не на макушку. Ива опасно затрещала, прогибаясь, но выдержала его вес. Он глянул вниз и зябко вздрогнул.
Степной ханыга уже сидел под ним, у подножия ивы. Задрав кверху морду и оскалив усыпанную белыми клыками пасть, зверь взыскующе смотрел ему прямо в глаза. Роста он был небольшого, человеку по бедра, но сила его была известна. Поджарое мускулистое тело в прыжке способно было свалить лошадь.
Из горла зверя снова вырвалось глухое рычание, длинный раздвоенный язык высунулся из пасти, коснулся влажных чёрных губ, прошёлся по клыкам и спрятался обратно. Голодный, падаль этакая, даже не скрывает…
Три шага, разделявшие их в высоту, сразу показались Выжиге расстоянием недостаточным. Лицо его перекосилось от страха, и он поспешно поджал ноги. Лезть выше было уже невозможно, дальше шли только тонкие ветки, которые не выдержали бы и ребёнка.
Ну что за напасть такая? Хоть плачь! Сначала строф споткнулся, затем чуть в озере не утоп, потом дурная птица решила в догонялки поиграть, а теперь вот, пожалуйста – стоит сорваться вниз и… И конец тревогам и мучениям. Он снова вспомнил все ругательства, какие только знал в жизни. Что же придумать, пёсий хвост? Как отогнать зверя? Ведь по своей воле не уйдёт…
– Кря?
От неожиданности слав чуть не сорвался с макушки. Проклятые нервы… Так и есть строф решил подойти поближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25