Некоторые из купцов знали Ингольфа в лицо, кивали ему, и слегка кланялись. На Эйрика и Береста, что шли с берсерком, они смотрели внимательно, запоминали. Игрецу даже показалось, что купцы глядели на них с затаенной опаской; еще купцы старались чем-нибудь выделиться из толпы, чтобы также, в свою очередь, запомниться им. Это удивило Береста, и он спросил у Ингольфа:– Почему эти купцы опасаются тебя, купца?Берсерк при этом скосил глаза в сторону залива.– Чего им опасаться! Не понимаю…Тогда Эйрик, чуть приотстав с игрецом, объяснил ему, что люди Рагнара – не купцы, а дружина. И купцами они никогда не были! Только прикидываясь купцами, служат некоему кюриосу Сарапионасу. А тот Сарапионас им платит и с их помощью на многих торгах держит верх. Гёде говорил – Сарапионас хорошо платит. Иногда дает кучу номисм лишь за то, что Ингольф или Гуго, или кто-нибудь еще постоит возле его прилавков и при всех побеседует с его слугами.Им предлагали жилье, но Ингольф отрицательно качал головой и отвечал грекам: «Охи, охи!», что означало по-ихнему: «Нет!» Обувщики, видя, что возле Ингольфа идут босые путники, кричали им из эргастериев и предлагали готовую обувь. Но Ингольф говорил им все то же: «Охи!» Так же быстро они прошли мимо портных.Тем временем игрец не переставал удивляться величине города. Он почувствовал усталость, идя бесконечными его кварталами, поднимаясь с холма на холм. Но за каждым поворотом открывалась новая улица – узкая и кривая, как и все предыдущие.По камням мостовых громыхали повозки. Высоко над головой перекрикивались женщины из окна в окно. Развешивая для просушки белье, они обращали мало внимания на то, что с белья капало прямо на прохожих. То тут, то там снова встречались эргастирии, где работали ремесленники и где они обучали своих учеников. Попадались и таверны. Но чем дальше Ингольф уводил в глубь Галаты, тем меньше становилось таверн. Игрецу хотелось есть, и он всякий раз, учуяв запахи пищи, с надеждой поглядывал на Ингольфа. Но тот шел не останавливаясь и не оглядываясь, пока наконец не привел к высокой глухой стене с низенькой дверцей. На стене крупными буквами было нацарапано – «э катойкиа», что означало «дом, обитель», но могло оказаться и монастырем. Дверца была заперта.Ингольф несколько раз ударил в дверь кулаком. Ее отворил старик-грек, которого Ингольф, здороваясь, назвал Аввакумом. Войдя, берсерк объяснил старику, кого он привел. Аввакум выслушал его, кивнул и проводил всех троих во внутренний дворик обители. Сам же куда-то исчез.Берест и Эйрик осмотрелись. Дворик, залитый солнцем, был квадратный и со всех четырех сторон заканчивался глубокой галереей с колоннами. На затененных стенах здания игрец заметил фрески и рассмотрел изображенных там воинов в полном византийском вооружении, стройных тонконогих коней, запряженных в колесницы, храмы полиса. А на стене, соответствующей положению Золотого Рога, было нарисовано множество лодок, галер и дромонов. И все фрески были как бы связаны одним смыслом и повествовали об одном событии. Сам дворик с маленьким фонтаном посередине отличался такой чистотой, и чистота эта после грязных улиц так бросалась в глаза, что Эйрику и Бересту казалось неловким стоять здесь, на мраморе, босыми ногами, которыми они только что ступали по мостовой. Они боялись оставить следы и оттого испытывали смущение. А дворик весь был искусно выложен мрамором: вдоль галерей – светло-зеленым, ближе к центру – белым, потом светло-розовым, а возле фонтана – красным. И сам фонтан был сложен из полированных кусков красного мрамора. По углам дворика стояли большие горшки с множеством цветов.– Подворье кюриоса Сарапионаса, – пояснил Ингольф. – Мы все тут живем. И вы будете жить здесь.Эйрик спросил, где же теперь все остальные. А берсерк пожал плечами и сказал, что у каждого есть свои облюбованные места, – многие засели по тавернам, другие пошли к женщинам. Кое-кто еще с прошлых лет обзавелся семьями. Мало ли… Но Гёде придет, обещал Ингольф. Гёде уже не волнуют женщины – совсем стал старик. Видя, что игрец разглядывает фрески, берсерк сказал:– Это царь-император! Вон там – на коне, посмотри, с алой повязкой на лбу. Алексей…Берест отыскал глазами императора – красивого, нежного юношу в сонме белокрылых ангелов. У императора поперек колен лежал обнаженный ромейский меч, а в руках у ангелов были лиры, трубы и тимпаны.Ингольф показал рукой на корабли:– Там плывут крестоносцы. Это царь Алексей переправляет их на Дамалис. Так было семнадцать лет назад.Эйрик и Берест не увидели на нарисованных кораблях ни одного крестоносца, а Ингольф сказал:– Я тоже смотрел и тоже не увидел. Но греки говорят: «Император – как солнце, латиняне – песок!» Я тогда подумал: как говорят греки – так и нарисовали. Увидишь ли песок?.. Но не согласился с греками, латиняне – не песок.Здесь пришел старик Аввакум и позвал всех троих за собой. Он завел их в дом, в котором в этот жаркий час царили полумраки прохлада, и, открыв одну из комнат, первым вошел в нее. Комната была освещена двумя маленькими оконцами, оставленными под самым потолком. В оконца светило солнце. Оно пронизывало полумрак узкими косыми лучами. На полу вдоль стен, сложенных из белого тесаного камня, были рядком расставлены сундуки разной величины и ларцы. Аввакум указал на два сундука, которые просил открыть. Эйрик и Берест взялись за крышки и с трудом подняли их и увидели, что один сундук полон одежды, а другой – обуви. Здесь старик сказал им одеваться, но они не могли ничего выбрать, а только перекладывали одежды из одного угла сундука в другой. Многие вещи они видели впервые и не знали, как их следует носить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124