«Я листьями взбежала на самую высокую березу, я чистыми водами легла на самое глубокое дно». От этих слов Береста зазнобило. Он сложил из указательных пальцев крест и через него уже не увидел кадки.Утром игрец слышал, как поднялся Олав, как, охая и вздыхая, он добрался до бадейки с водой, как он шумно черпал воду ковшом и обливался, и фыркал, и пил громкими жадными глотками. Потом на некоторое время Олав затих – он, видно, стоял посреди горницы и рассматривал спящих гостей. Потом опять пил, на этот раз вино. И, ощутив себя увереннее, Олав подошел к Бересту. Толкнул его в плечо.– Послушай, беленький…Игрец поднялся на локтях. Олав спросил его:– Я тебе что-нибудь должен? Ты вчера тоже пил у Ярослава?– Нет, – Берест покрутил головой.– А кто ты?– Я Петр… – Игрец кивнул на Эйрика. – Я с ним.– А он кто?– Он Эйрик…В глазах Олава было недоумение. Но здесь Эйрик тоже поднялся на локтях и ответил сам.– Я Эйрик! Я пришел из Бирки.– Из Бирки? Так что же из того? Я тоже из Бирки. Правда, давно там не бывал…– Я твой сын, – пояснил Эйрик.Олав надолго задумался. Но вот спросил:– Ты сын Ингрид?– Да.– Вот как! – Олав сел за стол и плеснул в чашку еще вина. – А я всегда думал, что моего сына от Ингрид зовут Эйнар…– Нет, меня всегда звали Эйрик!– Что ж, Эйрик так Эйрик, – согласился Олав.После этого он подробно выспросил о том, с кем Эйрик пришел из Свитьод, и кому принадлежит скейд, и какой они везут товар, и где его брали… Эйрик рассказал Олаву все без утайки. А Олав слушал его и посмеивался. Потом пустился в воспоминания. Оказалось, что Рагнара он знал хорошо, и даже лет пятнадцать назад, в свой последний приезд в Свитьод, он отбил у Рагнара женщину. Да, да! Ту самую Уну из Сигтуны. Олав окрутил ее, синеокую, в два дня: пока жених Рагнар где-то там пропадал – не то на охоте, не то на крестинах младенца. И в третий день Олав обвенчался с Уной в деревянной церкви соседнего прихода… Ах, как оттого бесился Рагнар! Дело едва не дошло до поединка, где Олаву, конечно, не поздоровилось бы, потому что Рагнар и пятнадцать лет назад был такой же здоровяк, как сейчас. А может, еще здоровее, ведь Олав судит о теперешнем Рагнаре лишь со слов Эйрика. Еще Олав сказал, что Рагнар по прозвищу Крепыш и в поединке, и в любом другом бою дрался один за шестерых, и никому из своих друзей Олав не пожелал бы перейти дорогу Рагнару. Но наедине с женщиной Рагнар был, как невинное дитя. Сущий ягненок! Представьте, женщина хотела его, а он всю ночь гладил ей коленку! И в конце концов Уна досталась Олаву девственницей.Здесь Олав расхохотался и, подлив себе еще вина, сказал:– Я сделаю из вас настоящих мужчин. Я отведу вас к Ярославу!На это Эйрик ответил, что сам еще не решил, как ему быть. Во-первых, сказал, что он отыскал Олава только затем, чтобы передать ему пожелания здоровья от верной жены Ингрид. Во-вторых, Эйрик не намерен пока никому служить, лишь ищет способ разбогатеть. В-третьих же, его ждет в Бирке молодая жена – Ингунн, дочь Гудбранда…Услышав имя Гудбранда, Олав покачал головой.– Не лучшего человека ты выбрал себе в родственники, Эйрик! Я, поверь, хорошо знаю Гудбранда…Эйрик промолчал, потому что ему нечего было ответить.Олав же продолжал:– И на что тебе этот Гудбранд? На что тебе его дочь? Ты еще так молод, Эйрик! Послушай, я научу тебя. – Олав налил полную чашку вина и выпил все, не отрываясь. – Поверь, я много разного повидал… С одной женщиной долго не живи. Не нужно, чтобы женщина к тебе привыкла. А то ты будешь зависеть от женщины. Поэтому ради своей Ингунн не торопись возвращаться в Бирку. Ты не знаешь, сколько есть на свете прекрасных городов. Ты не знаешь, сколько есть на свете женщин красивее и желаннее, чем твоя Ингунн. И они свободны, бери их. Они все твои. И когда будешь обладать ими, то поразишься – сам не поймешь, что тебя удерживало в Бирке.Здесь Эйрик не мог смолчать и сказал вису:
Меня в печаль повергнутьПытались слуги Гудбранда,Говорили: дорогая тесьма не для Эйрика.Но имя любимой на моих устах.Склонить меня к измене ОлавРешил, убеленный сединами,Говоря: Эйрик не для тесьмы.Но рубашка пришлась впору…
После этого Олав уже не стал советовать Эйрику близости с другими женщинами. Но и от своих слов не отказался, и даже подтвердил их:– Так истинно да будут боги милостивы ко мне, как я говорю истинно.Согласились друг с другом в одном: время их рассудит.
Ближе к полудню Олав опять заговорил о том, что неплохо было бы сходить на некоторое время к тиуну Ярославу, тем более что у Ярослава вот-вот начнется званое пиршество. А Олав зван, и все, кто захочет прийти с Олавом, тоже как бы званы. И что бы там Эйрик себе ни решил про службу, а сходить посмотреть на хорошего человека – дело доброе и поучительное. К тому же на пиршествах обычно бывает много молодых людей, с которыми, сидя за столом да за винным кубком, нетрудно подружиться. И дальше Олав принялся с удовольствием описывать те кушанья, какие подавали вчера на стол Ярослава.Игрец и Эйрик почувствовали голод, а в просторном доме Олава не наелась бы досыта и мышь. Поэтому от пиршества решили не оказываться. А так как тиун Ярослав держал свой двор во Владимировом городе, что оказалось совсем недалеко от жилья Олава, то они могли бы еще успеть к самому рассаживанию гостей.По пути Олав спросил:– Известно ли вам, что такое сакалиба?– Нет, не известно, – ответили Эйрик и Берест.Тогда Олав сказал:– То, что не известно, – это плохо. Знать надо! Но при Ярославе это слово лучше не произносить.И кое-что рассказал им.Словом «сакалиба» мавры обозначают раба со светлой кожей – раба из северян. И очень ценят мавры таких рабов за спокойный нрав, за ум, за силу и ловкость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124