И спрашивали богомилов:– Чего вы хотите?Ближние отвечали из толпы:– Мы хотим, чтоб убийца погибал прежде жертвы, мы хотим, чтобы вор обворовывал себя, а господин сам на себя работал…– Мы хотим, чтобы пали храмы Сатаны…– …священников – вон! Они оболгали Христа, а крестом его погоняют и запугивают вас, неразумных. Возможна ли вера, построенная на страхе?– Они из вас тянут соки.– Их вино давно пахнет уксусом! Опять спрашивали горожане:– Куда вы идете? Им крикнули в ответ:– К Большому дворцу, к Ипподрому! Там сожгли ересиарха.Слова эти были как искры, воспламенившие реку. Молчавшие до сих пор богомилы закричали все разом:– К Большому дворцу, к Ипподрому!..И взметнули над собой руки.– Вас не пустят! Мы видели–там скапливается стража.– Можно ли не пустить истину? – засмеялся Кбогушествич. – С ней мы – сила! Ого!..Многим нравилось то, что кричали богомилы. И эти люди, в основном – беднота, беглые рабы, черные и белые, парики из провинций, присоединялись к шествию. И требовали свое:– Землю! Землю!..– Разграбить дворцы!– Аристократы – кровопийцы! Бей аристократов!– Аристократок нам! Хотим…Не доходя полутора стадий до площади-Быка, богомилы наткнулись на заслон стражи. Но с легкостью, даже не приостановившись, опрокинули заслон и обратили в бегство те три десятка наемников, из которых он состоял. А богомилов и бедноты к тому времени собралось уже несколько тысяч.Второй заслон встретили на перекрестке улиц между площадью Тавра и площадью Константина. И это уже был заслон, поставленный не наспех. Свыше сотни воинов, построенных в три цепи, перегородили Месу во всю ее ширину, а на площади Константина ожидал приказа большой конный отряд. Такой же конный отряд богомилы увидели и позади себя на площади Тавра и поняли, что очутились в ловушке и путь им был открыт один – к Золотому Рогу. Многие из людей, присоединившихся к богомилам, бежали по этому пути и, перепуганные, не кричали больше: «Землю! Землю! Разграбим дворцы!..» А богомилы остались. Богомилы взяли камни из мостовой и кинули их в стражу, и еще взяли камни. Но стражники выстояли. Прикрывшись щитами и обнажив мечи, они бросились на толпу и принялись избивать всех, кто попадался им, мечами плашмя. А еще ударяли по лицам рукоятями и плетьми… Богомилы отбивались камнями – не имели оружия. Они и не искали кровопролития, отступали. Всадники надвинулись на толпу с обеих площадей и пустили в ход дубинки, не щадя ни женщин, ни стариков. И многих, оглушив, они валили на землю, и, бесчувственным, вязали руки и оттаскивали в сторону. Потом гнались за следующей жертвой… Богомилы, не готовые противостоять, разбегались. И только некоторые, сумевшие отнять у наемников меч или копье, ввязывались в бой. Также и игрец… Кбогушествич не мог бежать быстро, и игрец не оставлял его. Они бежали в числе последних. И кто-то из стражи ударил старика по ногам, и тот упал, оцарапав о мостовую лицо. Стражник бросился вязать Кбогушествичу руки, не подумав о том, что и сам он из охотника может превратиться в жертву. Игрец обеими руками нанес стражнику сильный удар по голове, и тот рухнул на землю, а шлем его покатился по мостовой.Подхватив меч стражника, Берест схватился с двумя другими наемниками и одного из них ранил здесь же, возле Кбогушествича, а другого загнал на ступени какого-то дворца и там оглушил его тем же способом, каким наемники оглушали богомилов. Старик к тому времени поднялся на ноги и бежал вместе со всеми.Игрец и Кбогушествич укрылись в одном из кварталов Филадельфия. И это спасло их от новой, последней ловушки, которую устроила стража в районе Карпиана и в которую попались многие богомилы. Тех богомилов тщательно переписали, самых неистовых заключили в темницы, а остальных выслали в провинции, в места дикие и малолюдные, чтобы еретическим учением своим уже никого не смущали.
Время идет и несет с собой изменения. Казавшееся постоянным оказывается зыбким. Зыбкое же восходит на опоры и становится колоссом. Боги, чтобы стать богами, развенчивают прежних богов, а потом и их самих развенчивают… Свергнутые идолы катятся в реку, крест поднимается над холмом. Но едва только поднимется крест, как и в нем уже сомневаются. И кресту уготована топь. Новое зыбкое оформляется в нечто. Все временно, изменения – постоянны!Кюриос Сарапионас, торопясь, резко поднялся в седло, и при этом внезапный недуг поразил его мозг. Уже мертвый, кюриос упал по другую сторону коня. Так рассказывали слуги. Пока друзья и близкие оплакивали господина, привратник Аввакум купил у детей Сарапионаса константинопольскую обитель и все лавки с товаром. Купил недорого, потому что ему спешили продать. И подозревали слуги, что за добро Сарапионаса Аввакум заплатил деньгами Сарапионаса. Но молчали, ничего не могли доказать. Никто не знал, сколько денег было у кюриоса в обители. Только Аввакум это знал, так как был поверенным во все тайные дела своего господина. И получилось, что человек, еще вчера прислуживавший в обители, сегодня стал хозяином обители. Рагнар, которому вчера Аввакум приносил воду для мытья ног, сегодня почтительно называл его кюриосом.Кбогушествич на другой день после разгрома богомилов продолжил свой путь к Иерусалиму – его не привлекала уже гора Афон. Игрецу на прощание он сказал, что люди слишком мало любят друг друга и оттого страдают. И целую проповедь о силе человеческой веры и о единотелесности богомила с Христом прочитал Кбогушествич лодочнику, который переправлял его на Дамалис.Дела Иеропеса были все хуже. Красавица Димитра почти не показывалась в его таверне, а толстушка Стефания привлекала к себе одного лишь берсерка Гуго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124