– Разумеется, – кивнул я.
– Ники, – всхлипнула Донна Альберта. – Мой бедняжка Ники!
– Его украли два дня назад.
Голос Касплина звучал напряженно.
– Вы связались с ФБР? – спросил я.
– Нет, – он покачал головой. – Мисс Альберта не хотела беспокоить их при данных обстоятельствах.
– «Не хотела беспокоить»? – повторил я с удивлением.
В его глазах появилось и тут же исчезло злобное выражение.
– Полагаю, нужно объяснить вам, – мягко сказал он. – Ники – пекинес.
– Собака? – я даже задохнулся.
– Собака, – подтвердил он.
– Очень смешно, – выдавил я из себя, вставая. – Я пришлю вам счет за потраченное время.
– Сядьте! – резко сказал Касплин. – Это совсем не смешно, мистер Бойд. Ники вернули сегодня утром в подарочной упаковке. Мертвым. Кто-то выпотрошил его не хуже хирурга.
Несколько секунд я сидел молча, слушая музыкальное рыдание Донны Альберты, заполняющее гостиную.
– Шутка для крепких желудков, мистер Бойд, – закончил Касплин. – Мы бы хотели, чтобы вы провели расследование и нашли убийцу.
– Расследовать убийство собаки? – уставился я на Касплина. – Вы хоть представляете, сколько это будет стоить?
– Донна Альберта все оплатит, – ответил он. – В данном случае деньги не имеют значения.
Я расслабился. С этого момента они стали моими клиентами. Я даже зажег сигарету, на которую Касплин уставился так, словно ему нанесли личное оскорбление.
– Ненавидели собаку или Донну Альберту? – спросил я.
– Для этого мисс Альберта и пригласила вас, Бойд, – едко заметил он. – Выясняйте. У нее и так хватает проблем – осталось всего четыре дня до премьеры. А тут еще этот Эрл Харви…
– Эрл Харви? – стараясь казаться безучастным, переспросил я.
В глазах Касплина промелькнуло явное недоверие.
– Да, импресарио. Вы что-то о нем слышали?
– Подстрекатель, а не импресарио! – темпераментно вмешалась Донна Альберта.
– О Харви я действительно слышал, – осторожно ответил я. – Только никогда не слышал, что он участвует в культурных забегах.
– Ха! – Донна Альберта вскочила. Маска скорби сменилась на ее лице трагедийной маской. – Что, Касплин? Даже частный детектив ужаснулся при упоминании его имени! И в руки этого человека ты отдал бессмертное сопрано Донны Альберты!
– Послушай… – начал Касплин.
– Я что? Заклинатель змей? – в отчаянье вопрошала она. – Рок-певичка?!
Она неожиданно завиляла бедрами, подражая кумиру подростков.
– Донна, пожалуйста! – Касплин сделал слабый протестующий жест рукой, затем устало закрыл глаза. – Мы уже тысячу раз говорили об этом… Эрл Харви платит жалование за ваш великий голос плюс пятнадцать процентов с прибыли. Метрополитен когда-нибудь выплачивал примадонне проценты?
Но было ясно, что примадонне наплевать на логику. Она со знанием дела доводила себя до примитивного неистовства.
– Как ты смеешь сравнивать этого вонючего борова со Второй авеню с Метрополитен?! – вопила она над отклоненной головой своего управляющего. – Ты сумасшедший, Касплин! Ты оскорбил не только меня! Ты оскорбил искусство!
Касплин приоткрыл маленький блестящий глаз и уныло уставился на меня.
– Это надолго, – сказал он, явно имея в виду горластую фурию, которая своим голосом, похоже, хотела сдвинуть на несколько дюймов с фундамента «Тауэрз».
– Подожду, – громко, рассчитывая, что меня услышат, сказал я. – Вы платите за мое время.
– Это один из ее плохих дней, – сказал он, посмотрев на часы. – Может, нам лучше встретиться у меня в конторе? Скажем, часа через два?
– Идет! – кивнул я и встал.
Касплин протянул мне визитную карточку, затем снова вытянулся в кресле и закрыл глаза. Голос Донны Альберты – взволнованный и очень громкий – звучал все выше и мощнее. Я вышел из номера за несколько секунд до того, как со стен, наверное, посыпались картины. На пути к лифту меня остановило нервное прикосновение к локтю. Я оглянулся – Хелен Милз смотрела на меня из-за своих мощнейших линз.
– Не обращайте внимания на Донну Альберту, мистер Бойд, – сказала она с придыханием. – Не надо забывать, что она великая певица, а этот Касплин – чудовище! – настоял, чтобы она участвовала во всем этом ужасе!
– Что касается меня, то я нахожу театр на Второй авеню чудесным, – заверил я ее. – Я также не имею ничего против постановок на Бродвее. И вообще – я демократ. Я даже живу на Сентрал Парк Вест.
– Она сейчас не в себе, – настойчиво продолжала Хелен Милз. – Вы не должны винить бедняжку. Я имею в виду, что Ники вернули в… пакете! Потом эта премьера так скоро… Да еще этот ужасный танец…
– Танец?
– Конечно. Ей придется исполнять танец. Знаете? Сбрасывать с себя одежды. Этот Эрл Харви – маньяк, помешанный на эротических сценах. Он настаивает на том, чтобы она сбросила все семь одеяний.
Глаза мои плотно закрылись, и я вдруг почувствовал симпатию к Касплину.
– Что-нибудь случилось, мистер Бойд? – с волнением спросила она.
– Все семь? – тихо переспросил я.
– О! – в ее голосе зазвенело презрение. – Разве вы не знаете, что это «Саломея»?
– Оскара Уайльда?
– Рихарда Штрауса, – с каждым словом ее голос становился холоднее. – Он написал оперу по пьесе Оскара Уайльда.
– И Донна Альберта будет петь «Саломею»? И к тому же танцевать, сбрасывая с себя одежды? –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40