Самая старая легенда из всех – сказка о Сияющем Юноше Откуда-то, который идет в красоте и силе, никогда не старится и несет в своем сердце такой мрак, какого человек и понять не может.
Сияющий Юноша Откуда-то. Спящий улыбающийся мальчик, окруженный живым светом.
Сиран неподвижно стоял и смотрел. Лицо его было потерянным и почти пустым. Биение сердца замедлилось, дыхание с шумом выходило из его открытого рта.
Постояв, он шагнул вперед, в свет.
Свет оттолкнул его назад, испуганного и растерянного. Думая о Маус, он сделал попытку еще и еще, пока не убедился в тщетности своих усилий. Он закричал. Его голос отскакивал обратно к нему от невидимых стен, но спящий не пошевельнулся, даже ритм дыхания его не изменился.
Сиран скорчился в ужасающей слабости бессилия и, думая о Маус, заплакал.
И вдруг стена света исчезла.
Он не поверил своим глазам, но еще раз протянул руку и не встретил преграды. Тогда он бросился вперед, в темноту, пока не наткнулся на каменную ручку кресла.
А за ним и вокруг него снова, вспыхнул свет.
Только теперь свет изменился: он тускнел и мигал, и дергался, как будто боролся за свою жизнь…
Как солнечные шары. Как свет в небе, означающий жизнь для мира. Мигающее и стареющее сердце старика, последний взмах крыльев умирающей птицы…
Ужас схватил Сирана за горло, остановил его дыхание и сделал его тело более холодным, чем труп.
Сиран смотрел…
Свет разгорался, пульсировал и как бы завернул Сирана в себя, но все-таки был слабее, чем раньше.
Странное ощущение необходимости сошло на Сирана, нужда и срочность. Вспомнились слова андроидов: “Если не закончим вовремя… Если не закончим, ничто не будет иметь значения”.
Тень через весь мир, мрак и смерть. Порабощенная Маус с пустыми глазами строит сияющее чудище, которое станет уздой для мира по воле нечеловеческого мозга.
Это не вязалось со здравым смыслом, но оно что-то означало. Что-то смертельно важное. И ключ ко всей этой дикой смеси был здесь – черноволосый мальчик, спящий на каменном кресте.
Сиран подошел ближе. Мальчик чуть заметно шевельнулся, и лицо его стало встревоженным, как будто изменение света обеспокоило его. Но затем мальчик вздохнул, снова улыбнулся п уткнул головку глубже и сгиб руки.
– Бас, – сказал Сиран. – Лорд Бас! – Голос его звучал хрипло и необычно.
Мальчик не слышал. Сиран окликнул его громче.
Затем положил руку на гладкое белое плечо и потряс спящего, сначала осторожно, а потом сильнее. Мальчик Бас даже не моргнул.
Сиран потряс кулаками в воздухе и беззвучно выругался. Затем почти инстинктивно присел на каменную платформу и взял в руки арфу.
Он ни на что не надеялся. Просто игра на арфе была для него естественной, как дыхание, и то, что было внутри него, выходило наружу этим путем. Он не думал о музыке, он думал о Маус, и это было одно и то же.
Первые случайные аккорды зажурчали по стенам молочного света. Затем – скорбь Сирана передалась от его пальцев струнам, и он послал ее кружиться в неподвижном воздухе. Струны пели неистово и дико, но из-за этой дикости выходили звуки рвущегося сердца Сирана и его недавних слез.
Время исчезло. И Сиран – тоже. Здесь была только арфа, певшая погребальную песнь черноволосой Маус и миру, в котором она жила. Все остальное не имело значения. Важно было только это.
Наконец не осталось ничего, о чем могла бы кричать арфа. Последний трепет струн ушел в пустоту, и остался только маленький человек в желтых лохмотьях, молча скорчившийся у каменного креста, закрывший лицо руками.
Затем послышалось слабо и отдаленно как бы эхо слов, сказанных в другом месте и времени: – Не опускай завесу, Марсали! Не…
Сиран насторожился. Губы мальчика шевелились. Лицо с закрытыми глазами исказилось в мольбе. Руки тянулись, пытаясь удержать что-то, ускользавшее, точно туман. Темный туман. Туман снов. Он еще был в глазах мальчика, когда тот открыл их. Серые глаза, затуманенные сном. Затем туман сгустился в слезы…
Он вскрикнул: “Марсали!”, как будто его сердце рвалось вместе с дыханием. Он лежал неподвижно, устремив невидящие глаза на молочный свет. Из глаз его бежали слезы.
– Лорд Бас, – тихо сказал Сиран.
– Проснулся! – прошептал мальчик. – Я снова проснулся. Музыка… арфа звучала… Я не хотел просыпаться! Боже, как я не хотел!
Внезапно он сел. Ярость, слепая злоба в юношеском лице поразили Сирана, как удар кулаком.
– Кто разбудил меня? Кто посмел разбудить меня?
Бежать было некуда. Свет держал Сирана. И мысль о Маус. Сиран сказал:
– Это сделал я, Лорд Бас. Но это было необходимо.
Серые глаза мальчика медленно сфокусировались на лице Сирана. Сердце Сирана дернулось и перестало биться. Великий холод дохнул на него откуда-то из-за пределов мира и обволок его сильнее и крепче, чем молочный свет. Тяжело и плотно, как могильная земля.
Лицо мальчика, круглое и гладкое, никаких теней.
Розовые девичьи губы. Длинные темные ресницы, а под ними серые глаза, старые от страданий, от боли, от возраста, превосходящее человеческое понимание. Глаза, видевшие рождение, жизни и смерть в бесконечном потоке, текущем вне досягаемости, за пределами слышимости. Глаза, выглядывавшие из решетки личного ада, какой никогда не создавался для человека.
Сильная юношеская рука скользнула по меху и шелкам и взяла что-то: Сиран понял сразу же, что это смерть.
И вдруг он разозлился. Он взял грубый и рычащий аккорд, думая о Маус. Он изливал свою злобу в горьких, едких словах жаргона цыганских кварталов, а в это время Бас неумело вертел в руках оружие.
Его длинные ногти спасли жизнь Сирану: они мешали Басу сжать пальцы, а за это время в него проникло что-то из вибрирующей ярости Сирана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17