Я никогда не стану разговаривать с вами об этом – ни сейчас, ни позже – до тех пор, пока не удостоверюсь, что вам можно доверять. Поймите: вы – самая большая для нас проблема. Обычно при встрече с чужеземцами мы становимся немыми и осторожными, хотя, в общем, в этом нет особой необходимости. Чужие здесь не задерживаются надолго. А вы собираетесь остаться здесь навсегда. Так знайте: вся наша жизнь – нравы, обычаи, климат, в конце концов, в корне отличаются от вашего, – он с интересом взглянул на Лена, – и не стоит краснеть, молодой человек. Я знаю, что вы говорите правду и искренни с нами. Знаю, что вам пришлось пережить ради этой мечты. Но ведь завтра наступит новый день. И неизвестно, что он вам принесет.
– Мне все же кажется, что вы полностью обезопасили себя, – сказал Лен. – Во всяком случае, до тех пор, пока у вас есть пули.
– О, да. Мы решили рискнуть и рассказать вам все о Барторстауне. У нас просто нет другого выхода. Но это произойдет не раньше завтрашнего вечера, – Шермэн медленно поднялся и неожиданно протянул Лену руку, – не суди меня строго и наберись терпения.
Лен пожал протянутую руку и улыбнулся.
– Увидимся Гарри, – сказал Хостеттер. Затем они вышли на улицу, окунувшись в холодный, бодрящий ночной воздух, пропитанный незнакомыми запахами. Они шли по освещенному фонарями городу, в каждом окне горел свет, слышался смех и оживленные разговоры.
– Когда мужчины возвращаются, это всегда праздник, – пояснил Хостеттер.
Они вошли в опрятный бревенчатый домик, принадлежавший Вепплоу, его сыну и невестке. Тут жила Джоан. Все присутствующие принялись здороваться с Хостеттером, передавали из рук в руки большой кувшин. Джоан весь вечер не сводила глаз с Лена и почти не разговаривала. Ближе к ночи пришел Гутиэррез. Он был мертвецки пьян и так пристально смотрел на Лена, что тот не выдержал и спросил, что ему нужно.
– Я просто хотел получше разглядеть человека, который так рвался сюда, – он вздохнул и вышел во двор.
Вскоре к Лену подошел Хостеттер и похлопал его по плечу:
– Пойдем, Ленни. Ты ведь не хочешь провести эту ночь на полу?
Казалось, Хостеттер пребывал в отличном расположении духа. Лен последовал за ним. Они шли по полусонным безлюдным улочкам Фол Крика, и Лен рассказал Хостеттеру о Гутиэррезе.
– Бедняга Джулио, – вздохнул тот, – последнее время он немного не в себе.
– А что с ним случилось?
– Три года он работал на Барторстаун и в конце концов выяснил, что ничего хорошего в этом нет. Прости, но я не могу всего рассказать тебе, Лен. Пока не могу.
– О чем рассказать?
– Нам придется спать на полу, в лачуге холостяка, и это не так уж плохо. Главное – хорошая компания.
Лачуга холостяка оказалась огромным двухэтажным особняком, похожим на другие дома Фол Крика, но с достроенными позднее крыльями. Комната Хостеттера располагалась в самом конце одного из этих крыльев. Под окнами росли сосны, наполняя комнату смолистым ароматом. Одеялами их снабдил Вепплоу. Хостеттер расстелил свое одеяло на кровати, уселся и принялся снимать сапоги.
– И что же, она понравилась тебе? – вдруг спросил он.
– Кто? – с деланным равнодушием спросил Лен, хотя прекрасно знал, о ком пойдет речь.
– Джоан Вепплоу.
– Трудно сказать. Я ее почти не знаю.
– Тем не менее, ты весь вечер не сводил с нее глаз, – Хостеттер рассмеялся.
– Я думаю о гораздо, более серьезных вещах, чем какая-то девчонка, – и Лен завернулся в одеяло.
Хостеттер задул свечу и через несколько минут захрапел, а Лен долго еще ворочался без сна. Все было необычным, все волновало его – запах хвои, ночные шорохи за окном. Он чувствовал себя ужасно, настолько ужасно, что разозлился на весь мир и изо всей силы ударил в стену пяткой. Эта выходка была настолько ребяческой, что неожиданно для себя Лен рассмеялся и вдруг вспомнил о Джоан Вепплоу.
Когда он открыл глаза, было утро, и Хостеттер уже успел куда-то сходить.
– Дать тебе чистую рубашку? – спросил он.
– Не отказался бы.
– Тогда одевайся, и побыстрее. Исо хочет, чтобы ты присутствовал.
Лен что– то пробормотал, скорчив недовольную гримасу, однако побрился, умылся, одел принесенную Хостеттером рубашку и направился вместе с ним к дому Шермэна.
Венчание прошло очень быстро. Эмити была в чужом платье, но выглядела опрятно и подтянуто, лицо Исо ничего не выражало. Молодой невысокий священник непрерывно покачивался, и это раздражало Лена. Шермэн, его жена и Хостеттер стояли в стороне. Когда все закончилось, Мэри Шермэн обняла Эмити, а Лен неловко пожал руку Исо. Он собрался было уходить, но его остановил Шермэн:
– Я бы хотел, чтобы вы ненадолго остались здесь, – он открыл дверь в гостиную, и Лен увидел семерых незнакомцев, сидящих за столом.
– Не беспокойтесь ни о чем, – сказал Шермэн и подтолкнул их в гостиную. – Садитесь. Я хочу, чтобы вы поговорили с этими людьми.
Они сели в ряд, тесно прижавшись друг к другу. Рядом расположился Шермэн. На столе лежали бумаги, ручки и еще много каких-то непонятных предметов. Шермэн представил всех присутствующих, но Лен тут же забыл их имена. Эрдманн и Гутиэррез тоже находились здесь. Немолодые мужчины пристально оглядывали Исо и Лена и были безукоризненно вежливы с Эмити.
– Не подумайте только, что это допрос, – сказал Шермэн, – мы просто хотим выяснить до конца, как вы узнали о Барторстауне, почему так стремились сюда, одним словом, с чего все началось. Может быть, сначала ты что-нибудь скажешь, Эд?
– Да. Я думаю, все началось в ту ночь, когда Исо украл радио.
Шермэн вопросительно посмотрел на Исо, и тот смутился:
– Мне казалось, я не совершил ничего дурного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63