Затем – почти без паузы – восемь хлестких выстрелов дуплетом: четыре серии по два. Так стреляют профессионалы, работая по групповой мишени.
В поле моего зрения выплыла широкая спина инструктора, которая пятилась к окну, – микрофон уловил сдавленные рыдания. Я смахнул со щеки невольно набежавшую слезинку и начал собирать свои причиндалы. Понимаю я это дело. Сам такой…

Глава 4

Субботнее утро было ужасным. Во-первых, вчера, по прибытии домой после посещения прозекторской, я стремительно принял на грудь содержимое 750-граммовой бутыли “Смирнова”. Принял в единоличном порядке и на пустой желудок. Результат не замедлил сказаться с самого ранья: едва добравшись до санузла, я минут пять эффективно пугал унитаз, повергая в смятение Милкину няньку.
Во-вторых, муки душевные и скверное физическое состояние резко усугубил разговор с Оксаной, которой я имел неосторожность позвонить в надежде организовать секс-терапию с доставкой на дом.
Эта мегера, эта паразитка, эта… эта… короче, она опять, весьма не кстати, решила меня помучить.
– Выпиши каталог медицинских изделий, – велела она ленивым голосом, – изучи все аннотации на контрацептивы и законспектируй в тезисной форме. Когда сдашь мне зачет по порядку пользования, тогда и поговорим. – И хлобыстнула трубку на рычаги.
– Ах ты ж, ублюдка!!! – вскричал я в ярости и хотел было швырнуть трубку в стену. Но, полюбовавшись на свое некачественное отражение в полированной поверхности прикроватной тумбы, передумал и аккуратно вставил трубку в гнездо. Свое все – не дядя подарил. Да и потом – аппарат здесь причем? Вот если бы эту мегеру – да об стену! Тогда да – это я понимаю!
Я живо представил себе со мстительной радостью: хрупкая шея аналитички в моих крепко сжатых, могучих руках; глаза выпучены, пена на губах, башка дергается туда-сюда… М-м-м-м-м! Блеск! Последние конвульсивные рывки – и… Нет, лучше слегка придушить, а потом все на ней изорвать в клочья, а потом оттарабанить по полной программе: грубо, громко, дерзко и беспощадно. Чтоб вела себя прилично!
Потерзавшись до 12.00 сомнениями по поводу целесообразности своего существования в этом мире, я решил отправиться к Бо. Бо – это последняя инстанция. Когда мне хорошо и дела идут, я о нем и не вспоминаю. А когда жизнь кажется невыносимой, я отправляюсь к Бо. Потому что Бо – мой кровный брат. Я – это он, он – это я. По ходу повествования вы поймете, отчего так обстоит дело.
Навертел номер. Дождался, когда в трубке раздастся ленивое сопение. Бо всегда сопит в трубку (у него перебит нос) и молчит – ждет, когда абонент представится.
– Это я, – доложил я.
– Ну.
– Хочется стреляться.
– Ну!
– Ага! Щас возьму и застрелюсь – если у тебя сегодня баня не топится.
– Ну-ну…
– Короче, я еду?
– Ну.
– Да фуля ты “ну” да “ну”! Скажи русским языком – ты меня ждешь или где?
– Эндр би торуц цол угав! – протараторил Бо. – Эндр нанд керг дала! Во как!
Это я уже выучил. В переводе с калмыцкого это значит: я занят, у меня дела. Но это также значит, что он будет рад меня видеть в любое время дня и ночи. Потому что за последние два года, когда Бо действительно был занят (в тот день, как потом выяснилось, имела место экстренная разборка с залетными дагами, в ходе которой образовалось шесть трупов), он ответил мне что-то типа:
– Извини, малыш, сегодня тебе лучше отдыхать дома.
– Через сорок минут буду, – пообещал я. – Передавай привет Коржику – я его сегодня пополам порву.
– Ну, – согласился Бо и отключился.
Проинструктировав Милкину няньку, я прыгнул в “Ниву” и помчался в Верхний Яшкуль, в штаб-квартиру Бо.
Предшественник Бо, Грек, дислоцировался в Вознесеновке и оттуда заправлял всей периферией Новотопчинска. Заправлял жестоко и нецелесообразно, а порой совершенно безграмотно. Проявлял политическую близорукость – не пожелал своевременно вникнуть в изменение ситуации на криминально-деловом фронте. За это и пострадал: аннулировали Грека. Ваш покорный слуга к этому делу некоторым образом приложил ручонки (подробнее см.: “Профессия – киллер”).
С тех пор прошло два года и многое изменилось. Четыре небольших городка периферии, которые являются ядром нашей процветающей фирмы – без преувеличения кормят всю область. Там находятся все наши производственные фонды.
Бо не разрывается на части, как это делал Грек, прыгая со своей удалой бригадой в места прорыва и оставляя то тут, то там тела запытанных насмерть фермеров. Теперь в каждом городке своя бригада, организованная по армейскому принципу и состоящая из вышколенных и исполнительных бойцов. А все вместе и есть периферийная группировка, которой успешно рулит Бо.
И хотя Вознесеновка – самый крупный и наиболее удобно расположенный населенный пункт (ближе к городу), Бо обретается в Верхнем Яшкуле. В Вознесеновке жила семья Грека: брат, племянник, двоюродный брат и трое взрослых сыновей. В процессе смены власти люди Бо вырезали эту семью. Под корень. Неудобно Бо жить в таком месте…
Впрочем, что это я: все Бо да Бо! Давайте я вам представлю этого парнишу. Он стоит того, чтобы познакомиться с ним поближе.
Итак: Болдырев Бокта Босхаевич. Понятно теперь, почему Бо!? 1958 года рождения, калмык. “Я сын репрессированного народа”, – так частенько он себя величает. Родился в поселке Решеты Красноярского края, куда Сталин в свое время ловко пристроил его родителей –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22