Рим испытывает также недостаток в молоке и овощах. Цены неуклонно растут».
«По неподтвержденным данным, те многочисленные перегрины Перегрин – негражданин.

, что объявились в пределах Империи, – это бывшие гении, принявшие антропоморфный вид».
«Пожар на автомобильных заводах в Медиолане пока не удается локализовать».
«Акта диурна», 7-й день до Калена октября 23 сентября.



В это утро Юний Вер почувствовал себя лучше. Он понимал, что поблажка кратковременная и скоро боль вернется, но рад был и этому.
Проснувшись, он сразу вспомнил, что сегодня праздник Либерты – любимый день Элия. Вспомнил и позавидовал другу. Если бы Вер мог верить, как Элий, что Декларация прав человека может решить все вопросы! Но, к сожалению, Вер не верил декларациям.
На столике рядом с кроватью вновь появилась золотая чаша, куда больше и изысканнее прежней. Чаша, до краев полная амброзии. Вер не удивился. Аккуратно перелил густую жидкость в золотую флягу, стараясь не потерять ни капли. Но все же пролил – руки его дрожали. С трудом натянул тунику, надвинул соломенную шляпу на глаза, взял суковатую палку и вышел на улицу. Брел, всем телом наваливаясь на палку. Носильщики сами к нему подошли; ни о чем не спрашивая, донесли до Эсквилинки. Денег не взяли.
Воздух второго корпуса тревожил его. Будто он, Вер, был зверем и чувствовал по запаху родных среди чужого народа. Он миновал атрий и поднялся на второй этаж, безошибочно идя по следу. Девушка стояла в криптопортике и смотрела сквозь цветные стекла в никуда. Ее профиль по-прежнему мнился профилем на медальоне саркофага. Обреченность сквозила в каждой черточке лица, в повороте головы, в безвольно поникших плечах. Вер коснулся ее. Она повернулась. Молча он отдал флягу. Она взяла. Поняла без слов. Запах амброзии все сказал вместо Вера. Он дарил ей жизнь. Она кивнула в ответ. Он повернулся и ушел. Боялся, что она начнет его благодарить. Слов благодарности он бы не вынес.
У выхода из корпуса кто-то бесцеремонно схватил Вера за руку. Но, говорят, даже мертвый гладиатор умеет защищаться. Человек так уязвим. На теле немало точек, одно нажатие на которые заставляет человека ползать на коленях. Вер глазам своим не поверил: перед ним на колени упал Гюн.
– Идиот! – бормотал Гюн, поднимаясь. – Ты отдал амброзию смертной.
Смертной! А тебя просил я… я…
– Ты свое уже получил, не так ли? Так оставь меня в покое…
– Я – гений! – Лицо исказилось так, что, казалось вот-вот лопнет.
– Да, знаю, гений. Вы прежде владели душами. Но что с того? Что сделали за две тысячи лет? Ничего. Упивались властью. Или надеетесь вернуть прежнее и совершить все, что не свершили за двадцать столетий?
– Гении не позволят людям так с собой обращаться! Мы будем повелевать, а вы – подчиняться!
– Грози. Это тебя немного утешит.
– Я обещал открыть тебе тайну «Нереиды», ну что ж, я ее открою, – Гюн зло и торжествующе улыбнулся. – Это ты убил их всех.
Вер недоуменно смотрел на бывшего покровителя. Смысл сказанного не доходил до него.
– Ты убил их. Ты! И трусливо забыл об этом. Но я – твой гений, я все помню.
– Так расскажи, что произошло на самом деле!
– Ты их убил, убил, убил! – как ребенок дразнилку выкрикивал Гюн.
Гений расхохотался и кинулся бежать, зная, что Вер его не догонит.
– Это ложь… – прошептал Вер.
Да, он убил Варрона на арене, убил незнакомого парня в драке на улице, убил, чтобы узнать, что такое убийство. Но тогда, ребенком, он не мог разом убить пятьсот человек. Безумие… ложь… Ложь… Безумие…
Но все же Вер чувствовал, что в словах гения была доля правды… Неужели? Нет, не может быть… Незнание делало Вера беспомощным. Он должен узнать истину, или сойдет с ума.
«Убил! Убил!» – это слово жалило осой, от него не спастись, не увернуться. Вер забыл обо всем, даже о боли в боку. Опомнился лишь, когда увидел Корнелия Икела. Вер остановился, отпрянул назад. Икел в Риме! Человек, который пытался убить Элия и… Юний Вер всмотрелся. Нет, это не бывший префект претория. Это кто-то, очень похожий. Несомненно, перед ним был гений Икела. Вер стоял, опираясь на суковатую палку, и тяжело дышал.
Гений Икела! Вот кто должен знать тайну «Нереиды»!
Гений Икела (Гик, надо полагать) его не замечал – зачем гению обращать внимание на больного оборванца? Гик задержался у лотка, перелистнул номер «Акты диурны», купил и двинулся по улице быстрым шагом. Вер заковылял следом, кусая губы и обливаясь потом. Но несмотря на все усилия, отставал все больше и больше.
Он с тоскою понял, что вот-вот потеряет Гика из виду, когда из-под арки выскочили двое. Один огрел гения дубиной по голове. Второй тоже ударил (кулаком или ножом – с такого расстояния Вер не мог разглядеть), подхватил обмякшее тело и потащил под арку. Вер кинулся бежать, позабыв, что бежать не может. Споткнулся, ударился больным боком о базу статуи и ослеп от боли. Очнулся уже на мостовой, привалившись спиною к граниту. Подле него на корточках сидел юноша лет шестнадцати. А немолодая женщина поливала голову Вера водой из пластиковой бутылки.
– Ты болен, доминус, – вздохнула женщина. – Я вызвала «скорую».
– Не надо. – Оттолкнувшись от мостовой. Вер поднялся рывком.
Неловкое движение вызвало новый взрыв боли, но Вер превозмог, до крови закусив губу. Несколько мгновений он стоял, широко расставив ноги и пьяно пошатываясь. Боль накатывала, как волны морского прилива, норовя утопить. Но Вер устоял, взял из рук юноши шляпу, нахлобучил на самые глаза и двинулся дальше. Юноша пошел следом. Вер обернулся и махнул в его сторону палкой.
– Пошел вон!
Тогда юноша наконец отстал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20