Только власть дает бессмертие.
И она продекламировала с пафосом, старательно копируя интонации Юлии Кумской: Римлянин! Ты научись народами править державно – В этом искусство твое! – налагать условия мира, Милость покорным являть и смирять войною надменных! Вергилий. Пер. С. Ошерова.


Вер пожал плечами:
– Я слишком часто бываю рядом со смертью, чтобы думать о бессмертии.
– Но гладиаторов теперь не убивают на арене. – Веру показалось, что женщина произнесла эти слова с сожалением.
– Хочешь сказать, домна, что их стали убивать гораздо реже. Да, в прошлом году погиб всего один. А в позапрошлом вообще ни одного. И только Элию отрубили ноги, и он три минуты был в состоянии клинической смерти.
– Прости, Вер, я не хотела тебя обидеть. – Сервилия изобразила, что смутилась. Очень хорошо изобразила, почти натурально. Но Вера она обмануть не могла. Эту женщину ничто не могло смутить.
В дверь постучали – явился мальчишка-посыльный от Тутикана, чтобы передать папку с клеймами. Войдя, мальчишка уставился на Сервилию и не мог оторвать взгляда. До чего красива! Везет гладиаторам, их посещают настоящие богини. Он тоже будет гладиатором, когда вырастет. Одно его смущало: прежде чем стать гладиатором, человеку надо сделаться убийцей. – Очнись, приятель, – Вер похлопал мальчишку по плечу и взял папку.
Быстро пробежал глазами список покупателей.
Опять какой-то жирный богач просил избавить его срочно от подагры. Лучше бы не ставил в своем пожелании слова «срочно», ибо в этом случае обычно бывает только одно средство – нож убийцы или летящая на полной скорости машина. Или во сне ожиревшее сердце перестанет отсчитывать удары. Трое молодых патрициев (возможно, друзья) просили излечить их от сифилиса. Здесь проще – если Вер победит, то утром в дверь к троим счастливцам постучит центурион вигилов в сопровождении медика из Эсквилинской больницы и отправит молодых шалопаев под конвоем для прохождения принудительного лечения. Какая-то дурочка просила богатого муженька. Она его получит – на месяцок-другой. А потом он окажется в карцере за растрату. Это закономерность, когда так приспичило замуж.
Физик Норма Галликан (дочь или племянница прежнего префекта претория) просила «оградить ее жизнь от покушений». Неужели занятия физикой так опасны?
Среди заказчиков было одно знаменитое имя – Марк Габиний, популярный актер, всадник, просил вернуть его сына под родной кров. Неудачная фраза, слишком расплывчатая и неопределенная. Странно, что Марк Габиний сам записал желание, не прибегая к услугам «формулировщиков». Спору нет, они берут огромные деньги, порой формулировка стоит дороже клейма. Но такой человек, как Марк Габиний, мог бы к ним обратиться. «Формулировщики» придумают круглую фразу, обкатанную, как морская галька, ни одной буквочки, за которую мог бы зацепиться коварный бог Оккатор, расстраивающий людские замыслы.
Было еще несколько просьб о любви. Элий, когда был гладиатором, никогда не брал такие клейма, сколько бы за них не сулили. Элий считал подобные желания покушением на свободу личности. А став сенатором, попытался ввести на любовные желания запрет. Но у него не оказалось сторонников. Хотя вестники непрерывно публиковали возмущенные статьи по поводу принудительной влюбленности, законопроект Элия получил всего восемь голосов. Многим нравилось играть в эту лотерею. Выигранная любовь – .страстная, безумная и кратковременная. Просыпаешься утром – и весь горишь от любовной горячки. А дня через три все проходит без следа. Гладиаторы никогда не берут заказы на «вечную» любовь. И хотя никто не считал, сколько шансов на исполнение такого желания, Вер подозревал, что гораздо меньше, чем один к ста.
Никто лучше гладиатора не знает, как исполняются желания. Настоящие чудеса встречаются редко. Небожители надувают людей чаще, чем сами люди друг друга. Но все равно безумцы швыряются деньгами, чтобы боги поиздевались над ними. Люди не могут не желать. Это их самая большая слабость. Каждому новичку гладиаторы рассказывали анекдот про юношу, который попросил счастья, выиграл и получил на следующий день удар дубиной по голове. С тех пор он обитал в психбольнице, вполне счастливый и не обремененный более желаниями.
Вер всегда считал эту историю правдивой. Гладиатор пересчитал оставшиеся свободные клейма. Их было одиннадцать. Десять свободных, и одно для себя. Потому что последнее, сотое клеймо гладиатор никогда не продает. Это его собственный знак. Его шанс в игре. Однажды великий Марк Руфус продал сотое клеймо и погиб на арене. Споткнулся на ровном месте и упал, напоровшись на собственный меч.
Несколько мгновений Вер разглядывал радужную картонку с номером LXXXIX. Может, сейчас он поступает точно так же и продает собственную жизнь за миллион сестерциев? Вер тряхнул головой. Что за ерунда? Имя чистое. Дело – тоже. Слишком маленький шанс? Ну и чем он рискует? Проиграет? Ерунда… Вер не может проиграть… Ну хорошо, пусть проиграет. Но ведь это не означает смерть. Он тут же вспомнил Элия. Да, такое может приключиться. Вернее, могло. Теперь оружие гладиаторов проверяется повторно перед самым выходом на арену. К Орку в пасть все предчувствия! Миллион предлагают не каждый день.
Гостья заполнила пустые графы клейма. «Сервилия Кар желает, чтобы ее дочь Летиция Кар вновь стала совершенно здорова».
Хорошее желание и хорошо сформулировано. Цели достигает тот, кто знает, чего хочет.
Вер разрезал клеймо и отдал Сервилии ее половину пачки денег уже лежали на столе. Зелено-лиловые купюры с серебристой полоской по краю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20