Кнопка звонка была вделана в импозантную львиную голову. Барт решительно нажал на нее и стал ждать. Дверь приоткрылась, в проеме показалась смуглая черноволосая женщина и, пристально глядя на него черными глазами, спросила с сильным испанским акцентом:
– Шлушаю?
– Я хотел бы поговорить с леди Дэвис.
– А по какому вопросу? – спросила она, несколько раз прокатив во рту звук «р».
– Насчет одной ее бывшей пациентки.
– Она больше не работает.
Барт принял официальный вид.
– Это мне известно. Прошу вас, передайте ей мою карточку и скажите, что речь идет об одной особе, которой она помогла много лет назад. – Он сделал многозначительную паузу и добавил: – И о больших деньгах.
Барт не покривил душой. Благодаря его профессиональным навыкам и чуткому руководству Мэгги стала весьма состоятельной. Он протянул экономке карточку.
Внимательно рассмотрев самого Барта, женщина переключилась на его визитную карточку. Потом она перевела взгляд на дорогой «Ягуар» вишневого цвета, отдыхавший на гравиевой площадке. По-видимому, оставшись удовлетворенной результатами инспекции, она распахнула перед гостем дверь и сказала:
– Входите. Я узнаю, сможет ли она с вами встретиться.
Она оставила его в богато обставленном холле, украшением которого были старинные часы высотой чуть ли ни с Биг Бена. Возле лестницы висел в массивной золоченой раме портрет, изображавший преисполненного достоинства седовласого джентльмена в алой с меховой оторочкой мантии городского олдермена. Художник явно польстил своему персонажу. Коим, несомненно, был сэр Генри Дэвис.
Испанка не заставила себя ждать.
– Сеньор, она говорить вас примет. Сюда пойдемте.
Он прошел вслед за ней по длинному, обшитому дубовыми панелями коридору через элегантную, заставленную антиквариатом гостиную и еще один холл в просторную цветочную оранжерею. Жара в ней стояла невыносимая. В белом плетеном кресле, заполняя его все своим оплывшим телом, сидела седая, со вкусом одетая старая дама с белой персидской кошкой на коленях. Она гладила зверька унизанной кольцами рукой. Барт почти физически ощутил своей кожей прикосновение ее ладони.
Женщина в кресле излучала почти сверхъестественную чувственность. В молодости бывшая Хильда Эмили Блэшфорд была, видимо, очень привлекательной. И даже теперь, несмотря на болезненную полноту, она заслуживала внимания. Ее огромные темные глаза горели молодым блеском, сочные губы, накрашенные дорогой помадой, выдавали страстную натуру. Ничего не скажешь, женщина с аппетитами, заключил Барт. Совсем не похожа на ту, что он рисовал себе в воображении. На ней было дорогое темно-красное шелковое платье, нисподавшее до пола. Шею драпировал легкий прозрачный шарф, скрывавший каскад подбородков и сколотый на плече великолепной жемчужной брошью. В ушах жемчужные серьги. На изуродованных артритом пальцах сверкали бриллианты. Оливковая кожа удивительно сохранилась для ее возраста – она была гладкая и почти без морщин. Белоснежные волосы были уложены профессиональным парикмахером не далее как утром. На ногтях блестел лак того же цвета, что и помада на губах. От нее исходил какой-то возбуждающий аромат. В теле седовласой дамы скрывалась черноглазая гурия, не желавшая признавать власть времени.
Пока он приближался к ней, она лениво смерила его оценивающим взглядом по-цыгански черных глаз. В этом взгляде был дерзкий вызов и сексуальный призыв. Да, это дама с неутоленными аппетитами. Хорошо, что он оделся официально. Темно-синий костюм от Томми Наттера, который Мэгги подарила ему на день рождения год или два тому назад, коричневые туфли, которые он сам подобрал к этому костюму. И добротный кожаный портфель.
– Ну что же, – наконец заговорила она хрипловатым грудным голосом, – нечасто меня навещают такие симпатичные молодые люди. Да еще в связи с денежными вопросами.
Протянув руку к стоявшему сбоку столику со стеклянной столешницей, она запустила пальцы в большую коробку, достала шоколадную конфету, положила в рот и только потом указала Барту на кресло возле себя. Конфеты помогают ей заглушить другие желания, подумал Барт. Не ошибся я насчет ее аппетитов.
– Садитесь же. Нет, не там, придвиньтесь поближе. Я теперь и вижу, и слышу неважно.
Ложь, подумал Барт, которому с каждой минутой становилось все труднее сохранять невозмутимость. Ну и баба. Просто смерть мужчинам. Он, конечно, не ожидал, что встреча с ней доставит ему удовольствие. Судя по тому, что он успел о ней узнать, сестра Блэшфорд представлялась ему либо алчной скупердяйкой, которая бесплатно слова не обронит, либо ханжой с железными нервами, которая станет отрицать все, что ей ни скажут. Он приготовился к тому, что его встретят в штыки, с нескрываемой враждебностью. Но никак не рассчитывал увидеть хладнокровную язвительную бабенку с повадками нимфоманки. Да, согласившись выполнить поручение Мэгги, он был готов ко многому, но должны же быть какие-то пределы.
– Не хотите ли чашку кофе? – спросила она. – Или чего-нибудь покрепче? У меня есть великолепный бурбон. Мы с покойным мужем много раз путешествовали по Соединенным Штатам. Мне алкоголь запретили, но я люблю смотреть, как другие получают это маленькое удовольствие. – Она притворно вздохнула. – Боюсь, единственное, что мне осталось в жизни, – радоваться за других.
– Я, пожалуй, не откажусь от кофе.
Толстый палец с перстнем отыскал в хаосе вещей, загромождавших столик, невидимую кнопку. Кроме коробки с конфетами, там были: пачка газет, стопка книг, груда журналов, усыпанная кроваво-красными цветками азалии в фарфоровом горшке, телефонный аппарат, поднос с графином и стаканом и транзисторный приемник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121