– В Нормандию.– Я знаю, где это, Бетти. Дальше.– Глинис жила там до прошлого года. Мой… мой муж умер. Хозяева в «Мулен Руж» поменялись, люди тоже, почти все. Она вернулась – сказала, что ее фамилия теперь Колдер и что она снова хочет работать. Французы любят титулы, но это не помогло бы, если бы она и в самом деле не была хорошей танцовщицей (ты понимаешь, Дэвид?). Я была прошлым летом в Париже, но ничего не знала до тех пор…– До каких пор?– Пока две недели назад Глинис вдруг не приехала ко мне в коттедж и не рассказала мне все. – Бетти повернулась к Гарту: – Ее уволили с работы за пьянство. Она требовала денег, я ей дала. Мне надо было помириться с ней. Я могла бы доказать, что никогда не была шантажисткой или… или чем-то другим, хотя Глинис смеялась и говорила, что я ничего не докажу. Но что толку? Я ведь была танцовщицей. Две недели назад я думала, что скорее умру, чем позволю тебе узнать об этом. Вот теперь все.– Нет, Бетти, это не все. Здесь Марион и Винс, откуда ты узнала об их существовании?– Меня интересовало все, что связано с тобой. Они – самые близкие твои друзья. Так сказал Хэл Омистон.– Опять мой племянник. Он сказал тебе?– Да. Он сказал, что был довольно хорошо знаком с миссис Боствик.Четыре лампы люстры светили так же ярко, как и в кабинете Гарта. Бетти стояла у стены. Марион сидела выпрямившись на кожаном диване.– Поскольку он племянник Дэвида, – заявила Марион, – едва ли стоит удивляться тому, что и Винс, и я знакомы с ним.– Едва ли, – согласился Гарт, не глядя на нее. – Когда ты уехала с Харли-стрит на такси, куда ты направилась в первую очередь?– В дом номер 386, Гайд-парк-Гарденз. Хэл назвал мне этот адрес.– Зачем ты пошла к Боствикам?– Доктор Гарт, пожалуйста, не надо! У меня… у меня были причины.– Это и есть то, что я пытаюсь выяснить. Бетти, милашка Глинис шантажировала тебя. А кого-нибудь еще?– Я… не… не знаю.– Марион, – продолжал Гарт с умоляющим видом, – вы все еще утверждаете, что до сегодняшнего вечера в глаза не видели Глинис Стакли, иногда называвшую себя Элизабет Стакли?– Утверждаю.– А ты встречал ее, Винс?– Нет, старина, – невозмутимо ответил Винс. – Почему ты спрашиваешь?– Только потому, что инспектор из Скотленд-Ярда думает иначе.– Ты шутишь, старик?– Не шучу. Я хотел бы убедить и тебя, и Марион, что дело слишком серьезно, серьезнее быть не может. – У Гарта разболелась голова. Черные обои с пятнами, как кляксами, тусклого золота, казалось, кружились вокруг него. Кружилось и милое, сосредоточенное, озабоченное лицо Бетти. – Так или иначе, Бетти, – добавил он, взяв себя в руки, – но твое нежелание объяснить, зачем ты отправилась на Гайд-парк-Гарденз…– Одна из причин… – начала Бетти. – Я подумала, что ты можешь отправиться туда с Харли-стрит. Ты сказал мне, что будешь обедать «с друзьями». Я только-только завела машину и тут услышала, как мистер Филдинг кричит по телефону. Он разговаривал с миссис Боствик и казался очень расстроенным. Я не знала, что миссис Боствик не дома.– А еще ты подумала: «А что, если Глинис опять возьмется за свои игры?»На это Бетти ничего не ответила.– На Гайд-парк-Гарденз, – теперь она обращалась к Марион, – я поговорила с дворецким, представившись ему вашей подругой. Вы простите меня, миссис Боствик?– Зависит от того, – отозвалась Марион, – что вы ему сказали.– Совсем ничего! Я только сказала, что я ваша подруга, и спросила, когда можно с вами увидеться!– В самом деле? – осведомилась Марион.– Никто не пытается вас обидеть, миссис Боствик. Поверьте мне: никто не старается задеть вас!– В самом деле? – повторила Марион.– Минутку, дорогая, – вмешался Винс, уже совершенно другим тоном. Его твердость и обаяние полностью вернулись к нему. – Позволь мне поговорить с леди.Бетти, повернувшись к Гарту, безнадежно махнула рукой, но Винс перехватил ее взгляд и не позволил ей уйти от разговора. Высокий и худощавый, в безупречном сером костюме с цветком в петлице, он больше не был Винсом, остроумным бездельником, извиняющимся за то, что читает слишком много книг. Он стал Винсом, мудрым адвокатом, готовым в порыве симпатии поцеловать пальчики Бетти.– У моей жены доброе сердце, леди Колдер. И конечно, Дэвид – самый умный парень из всех, кого я знаю. Но иногда в нем слишком много благочестия в духе святого Антония…(«А теперь я еще и святой Антоний. Кто бы подумал!»)Винс, конечно, не слышал этих сказанных про себя слов.– Из-за этого Дэвид порой не замечает то, что лежит на поверхности. Этот дворецкий (между нами говоря, напыщенное ничтожество) сказал вам, что Марион срочно уехала к своим бывшим опекунам, полковнику Селби и миссис Монтегю, в Хэмпстед. Вы представились подругой Марион, поэтому не могли признаться, что не знаете, где они живут. Так?– Да! Совершенно верно! – Бетти благодарно кивнула. – Спасибо, что вы поняли.(Однако! Оказывается, не обязательно быть Аристотелем или Шерлоком Холмсом или даже принцем Ариманом из рассказов Фантома, чтобы делать столь блестящие умозаключения.)Винс взял Бетти за руки.Еще больше бликов запрыгало на оскаленных клыках развешанных по стенам зверей.– Что вы делали дальше, леди Колдер?– Я… я взяла кеб и объехала все окрестности: искала почту или магазин, чтобы найти адресную книгу. Но все было закрыто. Тогда я подумала, что у них, может быть, есть телефон. Но на коммутаторе мне сказали, что такая фамилия не значится в их списках.– У них здесь есть телефон, дорогая.– Клянусь, мистер Боствик!..– Милая тетя Бланш ненавидит все эти дьявольские игрушки и держит его в секрете. Вот и все. Дальше?– Ну, я просто велела извозчику ехать в Хэмпстед. Потом я увидела синие огни полицейского участка на другой стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64