— Этот дом теперь твой, Стивен. Ты собираешься жить здесь с Мэг.
Дебора уже не сомневалась, что ее брат и Мэг поженятся. Они оба молоды, настойчивы, полны энергии и влюблены друг в друга. Он усмехнулся.
— Если Мэг того пожелает. Она относится к этому великолепию без трепета и говорит, что когда мы заполним его детишками, то я не узнаю этот дом. Конечно, я произведу некоторые изменения. Для начала я собью с потолков все мозаики, где папаша изображен в виде богов и героев древности. И еще одно я собираюсь сделать сразу же. С твоего разрешения, я закажу портрет нашей матери. Я знаю художника, который делает великолепные портреты с миниатюр.
— Это замечательная идея.
— Сейчас нет препятствий, чтобы послать за твоим медальоном немедленно. С тебя снято обвинение. Ты свободная женщина.
— Я сегодня же напишу мисс Хейр.
В большом мраморном холле ее шаги отдавались гулким эхом. Греческие колонны грозно возвышались над ее маленькой фигуркой. На потолке были изображены сцены из римской истории. Деборе стало не по себе, когда она увидела лицо отца, его взгляд, устремленный на нее сверху. В этой части мозаики он был изображен в виде Юлия Цезаря. Пока брат не напомнил ей, Дебора не вспоминала, что почти в каждой комнате находилось изображение отца или в виде мифического героя, или в виде исторической личности. В детстве это доводило ее до нервных припадков. Казалось, что его взгляд неотрывно преследует ее.
— Адвокат собирается оглашать завещание, — сказал Ли. — Для нас там ничего нет, но я собираюсь присутствовать, чтобы испортить настроение старой ведьме и проследить, как бы она не обжулила Элизабет.
Дебора все разглядывала мозаичный лик отца.
— А ты разве не пойдешь?
— Куда? — Она с трудом вернулась из прошлого в настоящее.
— Стряпчий и все прочие ждут нас в библиотеке.
— Нет. Я поброжу по дому, если ты не возражаешь. Для этого я сюда и приехала.
Ли погладил ее по щеке.
— С тобой все в порядке? Ты так побледнела. Она постаралась успокоить брата.
— Я в порядке, Стивен. Я долго не задержусь. Потом я буду ждать тебя в карете.
Он кивнул и, проводив ее взглядом, скрылся в библиотеке.
Словно лунатик, Дебора брела по комнатам в окружении не предметов и вещей, а собственных снов. Она начала свое странствие по дому с парадных комнат нижнего этажа.
Совершенство, холодное бездушное совершенство — только это единственное определение можно было подобрать для описания Бельведера. Личность ее отца наложила свой отпечаток на все, что было в доме. Каждая вещь предназначалась для определенного места. Ни пылинки, ни одной царапинки на мебели, ни одной надколотой чашки, тарелки или вазы. Казалось, что этими комнатами никогда не пользовались. Она пыталась представить Квентина и Язона, пробегающими через эти залы, но воображение отказало ей. Зато Дебора отчетливо увидела себя и Стивена, как они маленькими детьми буквально страшились сойти с места, сделать хоть один шажок по мраморному полу или бесценному ковру. Она вспомнила, как сидела неподвижно в каком-нибудь углу целыми часами. Им позволено было разговаривать только в детской, в комнате для занятий, на чердаке и в подвалах, куда отец не заглядывал.
Пока она переходила из комнаты в комнату, из зала в зал, в ее душе росла паника. Как будто она снова маленькая девочка. Не было ни Грея, ни Квентина, ни Чаннингса, ни Соммерфильда. Грейсоны — это только фрагмент ее сна. Она никогда не была влюблена, не занималась любовью, и ее никто не любил. И сейчас даже воспоминание об этом сне медленно поблекнет и исчезнет.
— Нет! Нет! — вскрикнула она и, подобрав юбки, побежала по лестнице, ведущей в детскую. Дебора ворвалась туда, словно за ней гнались тысячи фурий, и остановилась в оцепенении. Комната была набита мебелью, разным хламом и обгоревшими обломками, свезенными сюда из Стренд-хауза. Она сама не знала, что надеялась найти в этой комнате, но так или иначе ее бывшей детской не существовало.
Дебора понимала, что все это игра воображения, но не могла справиться со своими чувствами. Ей опять захотелось, подобрав юбки, бежать не оглядываясь. Бежать… бежать… бежать…
«Ты убегаешь, вместо того чтобы встретить врага лицом к лицу!» Слова Грея словно вспыхнули в ее мозгу, и паника слегка улеглась. Она в силах сразиться со злым демоном этого дома. Грей научил ее кое-чему. Благодаря ему она обрела смелость.
В ее воображении предстал совсем другой дом — Соммерфильд. В его атмосфере тоже ощущался характер владельца. Это был старый дом, прошедший через природные и военные грозы, но сохранивший в себе тепло и гостеприимство. Без труда она представила себе ватагу шумных ребятишек, марширующих по холлу и оставляющих пятна на паркете и следы липких от сладостей детских пальчиков на полированных дубовых панелях. Она вспомнила скульптуру лошади в холле и улыбнулась. Именно этот бронзовый боевой конь олицетворял Грея, его натуру, его темперамент.
Улыбка освещала ее лицо, когда она вспоминала Соммерфильд.
Если б не Грей, судьба Квентина была бы совсем другой. «И моя судьба тоже!» — подсказал ей внутренний голос. Теперь она снова обрела свое настоящее имя и свободу. Она известна в обществе как леди Дебора Монтегю. И все же она не совсем свободна. Она не свободна от своего прошлого, своего страха.
«Я надеялся, что ты нашла во мне, что искала. Теперь я вижу, что ошибся!» — сказал тогда Грей. Но он не понял ее. Не его она боялась и отвергала, а призрак Бельведера. Те черты властности и жестокости, которые сближали его с ее отцом. Женщина не может сражаться и победить мужчину. Мать Деборы попыталась и погибла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95