Тут только Дебора полностью пришла в сознание. Два соломенных тюфяка были сдвинуты, и обнаженное женское тело отделяла от мужчины только тонкая ткань ночной сорочки. В одном лишь она была уверена — он не посмел лишить ее девственности во время ее сна. Вскочив и прикрыв голые плечи израненными руками, она оттолкнула его от себя. Какова цена его обещаниям? Любому мужчине понятен был бы этот жест, выражающий презрение. За этим последовал еще поток бесполезных, слабых, но весьма обидных для него ударов. Грей был не в силах сопротивляться, потому что его душил смех.
— Хватит! Ты работаешь кулаками словно молотилка! — Он зажал ее руки в своих сильных пальцах.
Дебора упала на соломенную подстилку. Все вернулось к ней — боль от ушибов и царапин, Унижение и ненависть к нему.
— Ты сказал мне, — произнесла она сквозь зубы, со всем презрением, которое могла к нему высказать, забыв про все его благородное происхождение. — … Ты сказал мне, что не в твоем вкусе дурно пахнущие женщины? Что ж ты полез ко мне, похотливый кобель?
— А ты не догадалась? Я дал тебе снотворное зелье, но ты почему-то ему не поддалась.
— Сколько ты еще меня будешь мучить?
— Сколько понадобится. Пока мне не надоест и я от скуки не сожгу тебя живьем.
Печаль, звучащая в ее голосе, не трогала его. Он над ней издевался.
— Дебора! Ты ведь со мной флиртуешь. Лучше бы он просто хлестнул ее по щеке. Она взвилась, как его именитый жеребец Юпитер, если б его оскорбил ударом хлыста невежественный грум.
— Ты тянешь время… но его остается все меньше.
С этими словами Грей удалился и оставил ее в одиночестве на жалком чердаке с остатками холодной воды для умывания. Он, видимо, хотел довести ее до состояния полного одичания, потери разума. Неужели в цивилизованной стране, даже при всем неравенстве сословий, такое возможно? Дебора не боялась пыток — она страшилась новых унижений. И они последовали тотчас же.
Грей вернулся и бесцеремонно улегся на соломенный тюфяк рядом с ней. Он не давил на нее своей тяжестью, он только нагло поглаживал ее обнаженные руки.
— Передо мной стоит дилемма. Если ты девственница, то это значит — врунья и преступница. Если благородная вдова — значит, я обманулся. Приступим к эксперименту, Дебора? В любом случае мне ничего не грозит — разве что небольшой скандальчик, который легко уладить. У Деборы не было никакого опыта в отношениях между мужчиной и женщиной. Она страшилась позора и возможности забеременеть от этого чудовища. Это было бы последним ударом судьбы.
— Испытывала ли ты боль в первую брачную ночь? — начал он свой издевательский допрос.
— Ты отвратителен. И твои слова, и то, что ты проделываешь со мной.
— Думаешь, что подобная роль мне уж так приятна? Я выполняю ее без всякого желания. Это ты вынуждаешь меня к таким действиям. Это ты насилуешь меня. Когда я продрал очи на рассвете, ты лежала на мне, как пьяная уличная девка, пытаясь пробудить во мне желание.
— Мне приснилось, что я сплю в постели со своим покойным мужем, — таков был ее находчивый ответ.
Грей не мог не оценить его и понял, что препираться с Деборой дальше бесполезно. Он решил перейти к действиям. Одна его рука обняла ее стройный стан, другая буквально пришпилила ее голову к колкой соломенной подушке, чтобы ее чувственный рот уже не мог избежать прикосновения его губ. Он сделал вывод из предыдущей короткой схватки — она не собирается сопротивляться ему как девственница-недотрога, с яростью тигрицы отстаивающая свою честь, если он поведет себя с нею нежно. Мало-помалу, дюйм за дюймом она отодвигалась от него, избавляясь от его натиска. Ее поведение могло убить похоть в любом мужчине. В его глазах еще горело желание, руки продолжали ласкать ее, но она уже обрела право смеяться над ним.
— Так ты была замужем? — грубо спросил он.
— На эту тему мне не хочется говорить, тем более в такой позе.
— Тебя хоть кто-то когда-то лапал?
— Фу, милорд! Что за жаргон?
— А целовал?
Она не удержалась, чтобы не солгать.
— Том целовал меня, и мне это нравилось. Он ушел из жизни, но я буду помнить его поцелуи до конца дней своих.
В ее словах скрывалась полуправда. Грум, седлавший ей пони там, в прошлой, давно забытой жизни, несколько раз осмелился коснуться ее губ, и она не испытала неприятного чувства. Но это был невинный мальчик, а рядом с ней находился мучитель, готовый к насилию.
— Проснувшись раньше меня, — говорил Грей с презрением, — ты сразу принялась чистить свои перышки в надежде соблазнить меня. Как шлюха, готовая отдаться за медную монету.
Это было больше чем оскорбление, это была словесная пощечина.
— Кендал! Вы не дворянин, не лорд, вы разбойник с большой дороги.
— Неужели? — с иронией произнес он.
— Для чего тебе, негодяю и убийце, понадобилась я?
— Скажи мне, где Квентин, и я тебя отпущу. И даже заплачу за бездарно проведенную ночь с неумелой шлюхой.
Он, смеясь, приподнялся, опершись на локоть.
— Докажи только, что ты не девственница и пребывала в браке со своим благочинным мужем.
Сердце ее обдало жаром. Вот кто ему нужен! Не она, а мальчик! Квентина он не получит. Отдать убийце ребенка — этого она не сделает. Она может вести с ним какую угодно игру, но его хищные зубы никогда не вопьются в тонкую шею Квентина. Жизнь научила ее лгать, тем более что лгали все вокруг…
— Какой Квентин тебе нужен?
— Мальчик.
— Не знаю никакого мальчика с этим именем.
— Ложь. Ложь тебя не спасет! Я убью тебя без свидетелей.
— Врешь. Здесь был твой брат Ник и этот тип… которому ты заткнул рот.
— Чтобы убедиться в том, что ты Дебора Вейман, мне надо было бы поджарить тебя на костре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95