ты должен всегда отдавать половину
своих заработков тем, кто нуждается. Нарушений этого условия не должно быть.
Ты готов к этому?
- Да, господин.
- И теперь условие самое важное. Тебе запрещается разглашать свитки или
заключенную в них мудрость кому бы то ни было. Однажды появится человек, о
котором тебе будет знак, подобный тому, как звезда и твой бескорыстный
поступок были знаками для меня. Когда это случится, ты распознаешь знак,
даже если человек этот и не будет знать о своей избранности. Когда сердце
подтвердит твою правоту, ты отдашь ему или ей сундук с его содержимым, но
потом уже не нужно будет налагать на преемника все те условия, которые были
наложены на меня и на тебя. В том, полученном мною письме, было сказано, что
третий обладатель свитков имеет право донести миру послание, если пожелает.
Обещаешь ли ты исполнить и это третье условие?
- Да.
Патрос облегченно вздохнул, словно освободившись от тяжкого груза, тихо
улыбнулся и дотронулся до лица Хафида иссохшими ладонями.
- Бери сундук и уходи. Я тебя больше не увижу. Я люблю тебя, желаю
успеха, и пусть Лиша разделит все счастье, которое ждет тебя в будущем.
Не сдерживая слез, Хафид пошел с сундуком к дверям спальни. На пороге
он задержался, поставил сундук на пол и обернулся к своему хозяину:
- Неудача не сломит меня, если сильна моя решимость?
Старик еще раз улыбнулся, кивнул и, прощаясь, помахал рукой.
Глава СЕДЬМАЯ
Хафид въехал в Дамаск через Восточные ворота. Он ехал на осле по улице
с названием "прямая" в большой неуверенности, а шум и выкрики базарной толпы
никак не способствовали рассеянию его страхов. Одно дело - прибыть в большой
город с мощным караваном, таким, как у Патроса, и совсем другое - в одиночку
и без опеки. Со всех сторон, перекрикивая друг друга, на него наседали
уличные торговцы, размахивая товаром. Он проезжал магазины-клетушки и
площади, где были представлены изделия бондарей, ювелиров, шорников, ткачей
и плотников. На каждом шагу он сталкивался с каким-либо продавцом,
вытягивающим руки и жалобно причитающим.
Прямо перед ним, за западной стеной города, возвышалась гора Хермон.
Несмотря на лето, ее вершина оставалась убеленной снегом, и она, казалось,
смотрела сверху на торжище вполне благосклонно. Наконец, Хафид свернул с
главной улицы и справился о жилье, которое без труда нашел на дворе "Мосча".
Отведенная ему комната была чистой и оплатил ее на месяц вперед, чем сразу
же заслужил расположение Автонина, владельца гостиницы. Затем он привязал
осла позади дома, омылся в водах Барады и вернулся в комнату.
Поставив маленький сундук возле койки и распустив кожаные ремни, Хафид
легко откинул крышку, и перед ним предстали свитки. Через решетчатое окно до
него доносились звуки с шумной базарной площади, находившейся неподалеку.
Стоило ему взглянуть в сторону рынка, как страхи и сомнения снова охватили
его, и он почувствовал, что уверенности как не бывало. С закрытыми глазами
он прижался лицом к стене и воскликнул:
"Так глупо размечтаться, что я, простой погонщик, однажды буду признан
величайшим в мире торговцем, когда мне не хватает смелости даже проехать
мимо уличных лотков. Своими глазами я увидел сегодня сотни продавцов,
способных к торговому делу больше, чем я. Все они полны смелости, желания,
настойчивости. кажется, что все готовы к выживанию в рыночных джунглях.
Нелепо и самонадеянно думать, что я смогу стать одним из них и всех
превзойти. Патрос, о мой Патрос, боюсь, что я снова обманул твои ожидания".
Измученный тяжелой дорогой, Хафид упал на койку и горевал до тех пор,
пока сон не одолел его.
Хафид проснулся только на следующее утро от птичьего щебета. Он сел на
постели и с безнадежностью уставился на воробья, примостившегося на открытой
крышке сундука со свитками. Юноша подошел к окну, за которым тысячи
воробьев, облепивших смоковницы и чинары, радостно воспевали новый день.
Некоторые птицы садились на оконный выступ, но тут же слетали, едва стоило
Хафиду пошевелиться. Хафид обернулся и опять взглянул на пернатого гостя.
Воробей, задрав голову, тоже смотрел на него.
Хафид медленно подошел к сундуку, а когда протянул руку, птичка
вскочила ему на ладонь.
- Все твои боязливые сородичи остались снаружи. У тебя же хватило
смелости влететь сюда.
Воробей клюнул Хафида в руку, и он перенес птицу к столу. В котомке еще
оставался хлеб с сыром и, отломив того и другого, юноша положил кусочки
перед своим маленьким другом. Пока воробей угощался, Хафид в раздумье
возвратился к окну и ощупал решетку. Ячейки были очень маленькими и казалось
невероятным, что эта птица проникла через них. Тут он вспомнил голос Патроса
и вслух повторил его слова: "Неудача не сломит тебя, если сильна твоя
решимость".
Он подошел к сундуку заглянул в него. Один свиток истерся более других.
Он вынул его и осторожно развернул. Страх, одолевавший его, исчез. Он
обернулся к воробью, но тот тоже исчез. Только крошки хлеба и сыра
свидетельствовали о визите маленькой отважной птицы. Хафид вернулся к
свитку. В заглавии значилось Свиток Первый. Он начал читать...
Глава ВОСЬМАЯ. Свиток Первый
Сегодня я начинаю новую жизнь.
Сегодня я сбрасываю старую кожу, на которой следы моих бед, ударов
судьбы и бездарностей.
Сегодня я возрождаюсь в винограднике, где хватит всем плодов.
Сегодня я соберу гроздья мудрости с самых высоких и плодоносных лоз,
которые посажены мудрейшим из моих предшественников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20