Альдора не стала спорить, а Хобсон сказал:
— Я повешу возле кровати вашей светлости колокольчик, чтобы вы могли вызвать меня или леди Альдору, когда кто-нибудь из нас вам понадобится.
— Я не хочу больше причинять неудобств леди Альдоре, — не унимался герцог.
— Если она первой услышит сигнал, она просто постучится ко мне, и я приду к вам в Каюту.
— Вы опять напрасно волнуетесь обо мне, Хобсон! — вздохнул герцог.
— Вовсе не напрасно! Если вы не дадите себе как следует поправиться, вы не сможете управлять даже старым мерином, не то что вашими скакунами. И что вы тогда будете делать?
Альдора вспомнила, что нечто подобное ей говорили и няня, и гувернантки. С тех пор это всегда вызывало у нее улыбку.
— По-моему, спорить с Хобсоном бесполезно, — обратилась она к герцогу. — Он все равно сделает по-своему! Соглашайтесь. Если кто-нибудь из нас вам понадобится, просто позвоните.
Герцог ничего не ответил.
Теперь, услышав трель колокольчика, Альдора села на кровати и зажгла свечу.
Потом быстро поднялась и надела муслиновый пеньюар. Других вещей, не считая дорожного летнего платья, у нее с собой не было. Убегая из дома, она рассчитывала за сутки добраться до Франции и купить там все необходимое.
Теперь она понимала, что все ее планы были весьма наивны и самонадеянны. Ей и в голову не приходило, что во Франции она может быстро остаться без средств к существованию.
Быстро застегнув пуговицы пеньюара, Альдора взяла подсвечник и поспешила в каюту герцога.
Он сидел, откинувшись на подушки, и одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, что его мучают сильные боли.
— Что случилось? — спросила она.
— Рука сильно болит, и к тому же у меня мигрень.
Альдора присела на краешек кровати и поставила подсвечник на тумбочку.
— Я боялась, что это может случиться. Вам не следовало так утомлять себя в первый же день, — мягко сказала она.
— Да, наверное. Не дадите ли вы мне что-нибудь болеутоляющее или, может, сделаете массаж, как вы делали в первый день?
— Я думала, вы были без сознания, — удивилась Альдора.
— Я слышал ваш голос, словно издалека, и чувствовал прикосновение пальцев ко лбу, — тихо сказал герцог. — Мне это очень помогало.
— Ну что ж, давайте посмотрим, поможет ли вам это теперь, — отозвалась Альдора. — Опуститесь ниже.
Она осторожно убрала подушку из-под его спины, а когда герцог лег, положила ладонь ему на лоб.
— Закройте глаза, — тихо сказала она, — и думайте о чем-нибудь приятном: о солнце, которое садится за горизонт, о звездах, что одна за другой загораются в вечернем небе.
Ее голос звучал мягко, мелодично, почти усыпляюще…
Одновременно она нежно поглаживала пальцами лоб. герцога, словно стирая следы боли и страдания.
— А теперь вы погружаетесь в сон, — продолжала Альдора почти шепотом. — Вам снится, что вы едете по полям верхом на Самсоне. Вы счастливы. Очень, очень счастливы, словно все, что вам нужно для счастья, — с вами…
Ее голос затих. Она взглянула на герцога и увидела в неверном свете свечи, что он лежит спокойно, глаза его закрыты, он дышит легко и ритмично.
Осторожно, чтобы не разбудить спящего, Альдора поднялась с кровати.
У двери она остановилась, обернулась и тихо сказала:
— Да хранит вас Господь и ангелы небесные.
Так всегда в детстве говорила ей мать, а страдающий от болей герцог снова показался ей маленьким мальчиком, которому больно и страшно, и только она может ему помочь.
Она не видела, что, как только дверь за ней закрылась, герцог открыл глаза и, не мигая, уставился в темноту.
Альдора поднялась рано. Завтрак уже ждал ее.
Потом она поднялась на палубу, чтобы полюбоваться морем.
Яхта двигалась в восточном направлении. Альдора узнавала некоторые бухты и причалы, мимо которых они проплывали. Она поняла, что уже недалеко до Чичестера.
Это означало, что ей придется отправиться домой.
По крайней мере герцог, видимо, отказался от идеи высадить ее где-нибудь в Корнуолле или Девоншире.
Больше он об этом не заговаривал, а сама Альдора опасалась задавать вопросы.
Ее радовало, что вскоре она окажется дома, и надеялась, что никто не узнает о том, что произошло.
«Мама может сказать, что я гостила у наших друзей», — думала про себя Альдора.
И вдруг ей стало тоскливо, когда она представила себе прежнюю жизнь в Беркхэмптон-Хаусе.
От невеселых мыслей ее отвлек звук приближающихся шагов. Альдора обернулась и с удивлением обнаружила, что это герцог.
Его сопровождал Хобсон, который тут же расставил для его светлости раскладное кресло. Герцог подошел к Альдоре.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Я превосходно провел ночь.
— Рука не беспокоит?
— Практически нет.
— Это очень хорошо, но постарайтесь поберечь себя.
— Вот и Хобсон твердит без конца то же самое, — пожаловался герцог. — Больше я просто не вынесу!
Альдора рассмеялась.
— Я понимаю, что вы спешите ускользнуть из наших заботливых рук, но мы сделаем все, чтобы больше не пришлось ухаживать за вами.
— Это так ужасно?
— Разумеется! Вас уже заждались ваши лошади! И к тому же вы становитесь несносны, когда болеете.
— Вы меня пугаете! — воскликнул герцог. — Теперь я уж точно буду отдыхать как можно дольше!
С этими словами он сел в кресло и накинул на себя плед.
Альдора подумала, что надо принести какую-нибудь книгу, чтобы почитать ее вместе с герцогом, когда они устанут от разговоров.
Самой Альдоре очень нравилось разговаривать с ним о дальних странах, о традициях других народов, о политике.
Эти беседы напоминали ей время, проведенное с отцом.
Лучшее время в ее жизни.
Альдора поднялась в каюту герцога за книгой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39