Что же, будет, посидели, выпили Ц надо и чест
ь знать, да и дома ждут. Яша с трудом уселся в седло, а Мыльников занес уже по
ловину своего пьяного тела на лошадиный круп, но вернулся, отвел в сторон
у Акинфия Назарыча и таинственно проговорил:
Ц Уж я все устрою, шурин… все!.. У меня, брат, Родивон Потапыч не отвертится
… Я его приструню. А ты, Акинфий Назарыч, соблаговоли мне как-нибудь вырос
точек: у тебя их много, а я сапожки сошью. Ух, у меня ловко моя Окся орудует…

Ц Хорошо, хорошо… Ц соглашался «молодой». Ц Две кожи подарю. Сам приве
зу.
Гостей едва выпроводили. Феня горько плакала. Что-то там будет, когда воро
тится домой грозный тятенька?.. А эти пьянчуги только ее срамят… И зачем пр
иезжали, подумаешь: у обоих умок-то ребячий.
Ц Перестань убиваться-то, Ц ласково уговаривал жену Акинфий Назарыч.
Ц Москва слезам не верит… Хорошая-то родня по хорошим, а наше уж такое с т
обой счастье.
Яша и Мыльников возвращались домой в самом праздничном настроении и, мин
овав могильник, затянули даже песню:

Как сибирский енерал
Да станового обучал…

На тракту их опять обогнал целовальник Ермошка, возвращавшийся из город
а. С ним вместе ехал приисковый доводчик Ераков. Оба были немного навесел
е.
Ц Ох, два голубя, два сизых! Ц крикнул Ермошка, поровнявшись с верховыми.
Ц Откедова бог несет?.. Подмокли малым делом…
Ц А тебе завидно? Ц огрызнулся Мыльников. Ц Кабацкая затычка и больше
ничего.
Ермошка любил, когда его ругали, а чтобы потешиться, подстегнул лошадь ве
селых родственников, и они чуть не свалились вместе с седлом. Этот малень
кий эпизод несколько освежил их, и они опять запели во все горло про сибир
ского генерала. Только подъезжая к Балчуговскому заводу, Яша начал прихо
дить в себя: хмель сразу вышибло. Он все чаще и чаще стал пробовать свой за
тылок…
Ц Который теперь час? Ц спрашивал он.
Ц А скоро, видно, три… Гляди, уж господа теперь чай пьют. А ты, друг, заедем н
аперво ко мне, а от меня… Знаешь, я тебя провожу. Боишься родителя-то?
Ц А ну его… Побьет еще, пожалуй.
Ц Н-но-о?..
Ц Верно тебе говорю.
Яшей овладело опять такое малодушие, что он рад был хоть на час отсрочить
неизбежную судьбу. У него сохранился к деспоту-отцу какой-то панический
страх… А вот и Балчуговский завод и широкая улица, на которой стояла пров
аленная избенка Тараса.
Ц Гли-ко, гли, Яша! Ц крикнул Мыльников, выглядывая из-за его спины. Ц У м
оих-то ворот кто сидит?
Ц И то как будто сидит.
Ц Да ведь это Шишка… Верное слово!.. Ах, раздуй его горой…
У ворот избы Тараса действительно сидел Кишкин, а рядом с ним Окся. Старик
что-то расшутился и довольно галантно подталкивал свою даму локтем в бо
к. Окся сначала ухмылялась, показывая два ряда белых зубов, а потом, когда
Кишкин попал локтем в непоказанное место, с быстротой обезьяны наотмашь
ударила его кулаком в живот. Старик громко вскрикнул от этой любезности,
схватившись за живот обеими руками, а развеселившаяся Окся треснула его
еще раз по затылку и убежала.
Ц Ох-хо-хо! Ц заливался Мыльников, подъезжавший в этот трагический мом
ент к своему пепелищу. Ц Вот так Окся: уважила Андрона Евстратыча… Ишь, р
азыгралась к ненастью! Ах, курва Окся, ловко она саданула…

V

Ожидание возвращения с Фотьянки «самого» в зыковском доме было ужасно. С
ама Устинья Марковна чувствовала только одно, что у нее вперед и язык нем
еет и ноги подкашиваются. Что она будет говорить взбешенному мужу, когда
сама кругом виновата и вовремя не досмотрела за дочерью? Понадеялась на
девичью совесть… «Вековушка» Марья и замужняя Анна, конечно, останутся в
стороне. Последняя, хотя и слабая, надежда у старухи была на мужиков Ц на
пасынка Яшу и на зятя Прокопия. Она все поглядывала в окошко, не едет ли Яш
а. Вот уже стало и темнеться, значит, близко шести часов, а в семь свисток на
фабрике, а к восьми выворотится Родион Потапыч и первым делом хватится с
воей Фени. Каждый стук на улице заставлял ее вздрагивать.
Ц Хоть бы Прокопий-то поскорее пришел, Ц вслух думала старушка, начина
вшая сомневаться в благополучном исходе Яшиной засылки.
Вот загудел и свисток на фабрике. Под окнами затопали торопливо шагавшие
с фабрики рабочие, Ц все торопились по домам, чтобы поскорее попасть в б
аню. Вот и зять Прокопий пришел.
Ц Нету ведь Яши-то, Ц шепотом сообщила ему Устинья Марковна. Ц С самого
утра уехал… Что ему делать-то в Тайболе столько время?.. Думаю, не завернул
ли Яша в кабак к Ермошке…
Прокопий ничего не ответил. Он закусил у печки вчерашнего пирога с капус
той и пошел из избы.
Ц Ты куда, Прокопий? Ц окликнула его в ужасе Устинья Марковна.
Ц Я пойду Яшу искать, Ц ответил он, глядя в угол. Ц Куды мы без него? Некуд
а ему деться, окромя кабака.
И теща и жена отлично понимали, что Прокопий хочет скрыться от греха, пока
Родион Потапыч будет производить над бабами суд и расправу, но ничего не
сказали: что же, известное дело, зять… Всякому до себя.
Ц А что же в баню-то сегодня не пойдешь, что ли? Ц окликнула Прокопия уже
на пороге вековушка Марья.
Ц Успеется и баня, Ц ответил Прокопий. Ц Пусть батюшка первым идет…
«Банный день» справлялся у Зыковых по старине: прежде, когда не было зятя,
первыми шли в баню старики, чтобы воспользоваться самым дорогим первым п
аром, за стариками шел Яша с женой, а после всех остальная чадь, то есть дев
ки, которые вообще за людей не считались. С выходом Анны замуж «первый пар
» был уступлен зятю, а потом шли старики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16