Валентин Петрович Катаев: «Емельян Черноземный»

Валентин Петрович Катаев
Емельян Черноземный


Рассказы. Фельетоны –




««ОДЕССКАЯ ПЛЕЯДА. Сатирические произведения 20-х – 30-х годов»»: издательство художественной дитературы «Дніпро»; Киев; 1990
Аннотация В книгу вошли избранные произведения известных русских советских писателей, жизнь и творчество которых связаны с Одессой.Главная общая особенность рассказов и повестей сборника – искрометный юмор, самобытность которого подразумевает ироническое вышучивание недостатков, и особый жаргон с присущей ему интонацией и стилистикой. Валентин КатаевЕмельян Черноземный Хлопотливый день Емельяна Черноземного начался, как говорится, с первыми лучами восходящего солнца. Что-то около десяти часов утра. Именно в это время Емельян Черноземный эластично выполз из-под голубого стеганого одеяла на свет божий и начал действовать.Прежде всего он принял холодный душ. После душа минут десять занимался гимнастическими упражнениями по системе Мюллера. Потом не без аппетита выпил стакан какао, съел французскую булку с маслом, с наслаждением закурил толстую папиросу «Герцеговина флор» и, наконец, свежий и бодрый, присел к изящному письменному столу и до двенадцати часов резво сочинял стихи.Покончив со стихами, Емельян Черноземный деловито вытащил из-под никелированной кровати с пружинным матрацем зловещие штаны и мрачную толстовку, попрыскал их немного чернилами и брезгливо стал одеваться.Одевшись, Емельян Черноземный долго, сосредоточенно терся головой о стенку, пока его прическа не приобрела соответствующий вид. Затем сунул в карманы бутылку водки, три метра веревки, кусок душистого мыла, большой гвоздь и, хорошенько измазав руки в печной саже, отправился по делам.Первый его визит был к профессору Доадамову.– Здорово, товарищ Доадамов! – сказал Емельян Черноземный бесшабашным голосом, входя в кабинет профессора.– Здравствуйте, товарищ… Чем могу?… – пробормотал Доадамов, близоруко топчась возле Черноземного.– Не признали, что ли?… Эх, ты, а еще ученый человек называешься, очки носишь! Черноземный я. Емельян. Крестьянин, значит. Безлошадный. Тятька мой поди еще во время империалистической бойни без вести пропал. А я, значит, нонеча у тебя наукам разным обучаюсь. Во как!…– Студент?– Оно действительно, ежели по-ученому говорить, то в полном виде студент. От сохи, значит.– Aгa! Садитесь, товарищ! Чем могу?– Спасибо! Мы и постоять можем. Чай, не лаптем щи хлебаем. Мы люди темные, вы люди ученые. Много благодарны.Профессор Доадамов слегка поморщился:– Ну что вы, право, такое говорите, товарищ? Садитесь, прошу вас, без церемоний и расскажите, в чем дело…Емельян Черноземный нерешительно переступил с ноги на ногу и вытер нос рукавом.– Зачетишко бы мне, товарищ профессор! Потому – трудно нашему брату безлошадному без зачетов приходится.Емельян Черноземный вытащил из-за пазухи зачетную книжку и протянул профессору:– Вот туточка пиши. Осередь ефтой вот клетушечки.– Помилуйте, товарищ, – удивился профессор Доадамов, – как же это я так вдруг возьму да и поставлю вам зачет? Приходите в среду в общем порядке, тогда…– Приходил уж. Чего там! Погнали вы меня. «В другой раз, сказали, приходи…»– Тем более.– Напиши, барин, зачет, – тускло заметил Черноземный.– Не могу, товарищ!– Не можешь? – печально переспросил Емельян Черноземный.– Не могу, – подтвердил профессор Доадамов.– Тады во, гляди, барин, чего я чичас над собой изделаю. Пущай, пропадай аржаная моя головушка! И-и-эх-х!С этими словами Емельян Черноземный не торопясь влез на стул и забил в стену профессорским микроскопом большой гвоздь.– Что вы хотите сделать?! – воскликнул профессор, содрогаясь.– Уж изделаю, – зловеще сказал Емельян Черноземный, привязывая к гвоздю петлю и быстро ее намыливая. – Не жить мне, товарищ барин, без зачета! Оно, конечно, может которым городским ты и поставишь зачет. Может, у которых городских полные книжки зачетов. Нешто за городскими угоняешься? Деревенские мы. Темные. От сохи, значит. И-и-х! Конечно… Может, я три дня не емши! Может, мне некуда головушку свою приклонить, может, я под мостами ночую да на березовой коре бином Ньютона щепочкой выковыриваю? Эх, сглодал меня, парня, город! Не увижу родного месяца! Распахну я пошире ворот, чтоб способнее было повеситься!Емельян Черноземный опытным жестом накинул на шею веревку и, рыдая, продолжал:– Был я буйный, веселый парень… Золотая была голова… А теперь пропадаю, барин, потому – засосала Москва. И-и-эх-х!… Пропадет, барин, самородок!…– Вы не сделаете этого! – воскликнул профессор, обливаясь холодным потом.– Изделаю, – тихо сказал Черноземный, осторожно раскачивая ногами стул.– Давайте зачетную книжку! – прохрипел профессор Доадамов.
Следующий визит Емельяна Черноземного был в редакцию толстого журнала «Красный кирпич».Раздвинув богатырскими плечами кучу бледно-зеленых молодых людей, Емельян Черноземный бодро вошел в кабинет редактора и остановился перед столом.– Чем могу? – спросил бритый редактор.– Демьяна Бедного знаешь? – коротко спросил Емельян.– Знаю, – нерешительно сознался редактор, высовывая голову из вороха непринятых рукописей.– Максима Горького знаешь?– Знаю.– Емельяна Черноземного?– Зн… То есть н-не знаю…– Не знаешь? Так сейчас узнаешь!Емельян Черноземный высморкался в толстовку и быстро вынул из-за пазухи рукопись.– Коли не знаешь, тады слухай: Эх, сглодал меня, парня, город, Не увижу родного месяца, Распахну я пошире ворот,Чтоб способнее было повеситься!
1 2