полуприсевший, с осколками хрупкого фарфора в пораненных ладонях – и кровь стекала на роскошный ковер, впитываясь в ворс. Потом управитель поднялся, ссыпал осколки на пол и пошел к лестнице, чтобы позвать слуг и приказать им убрать в комнате госпожи.На улице резкий голос Талигхилла отдавал команды. Из окна было видно, как паланкины и карета направились к главным воротам усадьбы; те поспешно отворились – и процессия запылила по дороге.Домаб закричал слугам, чтобы поторопились, и…/смещение – ударом наотмашь по векам. Я…/ ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ Я вздрогнул и потер глаза. Они болели – словно под веки какой-то садист щедро насыпал крупнозернистой соли.Немного проморгавшись, я отметил, что остальные чувствуют себя не лучше. Слабое, но все же утешеньице.Рядом в кресле застонал Данкэн:– Что это было?!Хотел бы я знать! Но, кажется, Мугид очень скоро даст разъяснения. Он же не хочет, чтобы его растерзала толпа туристов, в самом деле!Повествователь бесстрастно наблюдал за нашими попытками прийти в себя. Рядом с ним я разглядел чей-то силуэт – кажется, это был один из слуг. Кивнув старику, силуэт удалился с необычайной поспешностью.Ого! Кажется, у нас ЧП. Вот только что из этого следует? Впрочем, скоро узнаем.Действительно, повествователь уже поднимался с трона привычным движением и оглядывал нас – так пастух оглядывает свое стадо. А в стаде-то – недочет!И тогда все встало на свои места. И кричавшая ночью толстуха, и этот вынужденный перерыв в повествовании, и суетливая фигурка слуги. То есть… почти все… Кое о чем я мог, конечно, только догадываться.– Господа, прошу простить меня за причиненное неудобство. Боюсь, сегодня повествований больше не будет. Одна из наших гостей решила покинуть «Башню», и я вынужден принять соответствующие меры.Мугид легко и плавно направился к выходу. Я, как привязанный, скользнул за ним, надеясь, что он не заметит, а заметит – не обратит внимания.Он не обратил. Или просто решил, что я могу слышать и видеть то, что случится.На первом этаже стояла толстуха, у ног ее лежала дохлым зверем полупустая дорожная сумка. (Я, Признаться, ожидал скорее какого-нибудь чемодана) Испуганный взгляд толстухи дернулся к Мугиду, и я впервые посочувствовал этому человеку по-настоящему. Похоже, сейчас начнется истерика. И направлена она будет на старика.Но я ошибся. Толстуха только тяжело вздохнула и почти простонала:– Скорее!– Автобус уже вызвали, – мягко произнес Мугид. – Но скажите – если вас не затруднит, конечно, – что стало причиной подобного решения?Толстуха вздрогнула напуганным желе и неуверенно потянулась к сумке:– П-понимаете… – Она задохнулась от страха и схватила сумку, загородившись ею от старика.– Успокойтесь, прошу вас, – сказал он тихим, но в то же время властным тоном. – Ничего страшного не случилось. От этих слов толстуха затряслась еще больше.– Не случилось! – выкрикнула она истерично. – Но случится. И я должна предотвратить это!– Что?– Мне снилось, что мой сын… Боги – НЕТ!!!Глаза толстухи закатились, и она стала заваливаться на бок. Видимо, чересчур живо вспомнился сон. Если учесть то, что рассказывал Данкэн…Он стоял рядом и ошарашенно наблюдал эту сцену. Правда, хвала небесам, пока молчал.Слуги подхватили обморочную и не дали ей упасть. Наверное, заботились о том, чтобы в полу не образовалась вмятина.Я скривился от собственных неуклюжих попыток пошутить и бросил осторожный взгляд на старика. Тот бесстрастно наблюдал за тем, как слуги приводят толстуху в себя.Она очнулась довольно быстро. Судорожно глотнула воздух, икнула и уставилась на Мугида большими выпученными глазами – рыба, попавшая на сушу. Только рыбы не икают.– Так что же вы видели? – Повествователь спросил об этом как ни в чем не бывало. Словно ему – ему, а не ей! – пришлось на минутку отлучиться, и вот он вернулся к прерванному разговору.– Я видела, как он умирает, – ослабевшим голосом произнесла толстуха. – Понимаете – умирает!– Понимаю, – успокоил ее старик. – Думаю, автобус уже прибыл.Слуги распахнули перед ним входную дверь, и Мугид, а после – толстуха – вышли на площадку. Я последовал было за ними, но один из слуг настойчивым жестом остановил меня:– Не сейчас, господин.– Я вынужден был согласиться с этим. Вряд ли мое присутствие чем-нибудь помогло бы, скорее – наоборот.Резкий пронзительный звук, родившийся в ущелье, поначалу напугал меня. Данкэн тоже вздрогнул, да и остальные внимавшие – они к этому времени тоже выбрались из комнатки и наблюдали за происходящим – покосились в сторону площадки. С минутным запозданием я все же понял, что это гудел автобус.Толстуха, поддерживаемая под локоть Мугидом, начала спускаться по лестнице.Когда они исчезли из поля зрения, я повторил свою попытку выйти наружу, и на сей раз мешать мне никто не стал.На площадке было холодно и ветрено – как, впрочем, и всегда. Я перегнулся через парапет и увидел далеко внизу ярко-желтый коробок автобуса. Мугид с толстухой преодолели уже примерно четверть пути и потихоньку продолжали спускаться дальше. Молодец старик. Не дал ей окончательно впасть в истерику.Рядом появились другие люди, они тоже наблюдали за тем, как повествователь и толстуха спускались. Но с меня было довольно – я уже насмотрелся досыта. Зато выпал случай поговорить с Данкэном.Я тронул его за локоть. Журналист мгновенно откликнулся и отошел в сторону, словно только дожидался моего знака.– Вы поняли? – спросил я.Он кивнул. Конечно, он понял. Толстуха была следующей в очереди на суточное обладание даром Пресветлых. Ей на долю выпала способность видеть вещие сны. Или то, что она сочла вещими снами, если точнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165