Стрелки показывают направление от меньшего к большему. Четные проходы перпендикулярны нечетным. Всего их по сорок пять. Ну, где мы сейчас?
Тихон дошел до следующей отметки и прочитал:
"43-68”. Просто четыре цифры, ничего более.
— Идем по сорок третьему проходу, сейчас пересечемся с шестьдесят восьмым, — заунывно объяснил Игорь. — Раз движемся по стрелке, то следующий перекресток будет... с каким?
— С семидесятым, — неуверенно ответил Тихон.
— А что будет написано после него?
— Сорок три — семьдесят два.
— А после?
— Сорок три — семьдесят четыре. А после девяностого?
— Упрешься в стену, — отозвался Игорь.
— Так мы под землей? На Аранте или где? Офицер замедлил шаг и выразительно посмотрел на Тихона.
— Тебе что, не сказали? Место расположения Школы знают человек пять, а может, и меньше. Остальным известно только то, что она находится внутри блуждающей планеты.
— Кто мне мог это сказать... На Земле и о войне-то ничего не слышали.
— Серьезно? До сих пор? — удивился Игорь. — Вот стадо!
Он остановился у стрелки “43-74” и показал на дверь.
— Жить будешь здесь. Панель в центре — сканер.
Кроме тебя и меня, в твой кубрик никто не войдет. Дотронься.
Тихон прикоснулся к поперечной перекладине, и створка быстро ушла в потолок. Квадратная комната без окон напоминала промышленную тару. Узкая кровать в центре подчеркивала пустоту помещения и делала его еще более нежилым. Тихон вошел в кубрик и осмотрелся. Комната ему понравилась — главным образом тем, что была рассчитана на одну персону. В левой стене он увидел несколько шкафов, маленький белый экран, утилизатор и встроенную печь. Значит, питаться в компании жующих морд тоже не придется.
На кровати Тихон нашел сложенную конвертиком форму. Не удержавшись, он развернул ее и приложил к себе. Аксельбанта на рубахе, естественно, не было — не было ни погон, ни даже дохленького шеврона, только на груди, над левым карманом, светилось желтое тиснение: “43-74”.
— Старые тряпки бросишь в мусорник, — распорядился Игорь. — Потом помоешься. Санблок в том углу. Встанешь на ступеньку — откроется. Поешь и отдыхай. Когда проснешься, явишься в кубрик тридцать девять — восемнадцать. Запомнил?
— Во сколько явиться?
— Ты не проспишь, — заверил Игорь. — Да, вот на будущее: повышенное внимание к женскому полу в Школе не приветствуется. С зовом природы справляйся сам. Научить?
— Владеешь в совершенстве? — не выдержал Тихон. Лейтенант озадаченно поморгал и вдруг рассмеялся.
— Сублимация, курсант. Это не совсем то, что ты подумал. Но так тоже можно.
Он вышел в коридор, и створка двери тут же опустилась. Тихон в точности выполнил указания Игоря: разделся, запихнул гражданскую одежду в лоток утилизатора, постоял под горячим диагональным душем, затем вернулся в комнату — называть ее странным словом “кубрик” пока не поворачивался язык — и заказал ужин. Впервые он ел не то, что рекомендовали в Лагере, а то, что выбрал сам: огромную порцию баранины и черешню. Тихон догадывался, что это не очень полезно для желудка, но забота о здоровье ему показалась смешной.
Всякие слюнтяи вроде Филиппа стараются дожить до ста пятидесяти и даже не подозревают, что на окраинах Конфедерации гибнут целые колонии. Как Ассамблея умудряется это скрывать? Почему добровольцев набирают скрытно? Карл вырастит его клона и подбросит к Лагерю. Воспитатели найдут кусок мяса, похожий на Тихона, и, сделав скорбные лица, закопают в землю. Или торжественно объявят, что он прервал курс начального воспитания. Да, прервал. Кто-то чувствует себя взрослым после первой неуклюжей случки с девушкой из старшего отряда, кто-то, как Тихон, понимает, что это еще не повод для гордости. Алена и все ее подруги, вместе взятые, не стоят того, чем он теперь занимается. Пусть продолжают плескаться в красивых озерах с гладким искусственным дном. Тихон решил себя посвятить единственному настоящему делу — войне. Он присоединился к тем, кто...
Тихон неожиданно вспомнил, что по дороге от платформы до кубрика не встретил ни души. К кому он присоединился — к свирепому лейтенанту, иссохшему от регулярной сублимации? Где же армия? Судя по тому, сколько в Школе комнат, здесь должно быть более тысячи курсантов. Хотя Игорь упоминал каких-то женщин. Может, сейчас ночь, и все спят? Тихон попытался отыскать часы, но в кубрике их не было.
Он представил себе мертвый космический объект, в недрах которого копошатся несколько человек в красивой черной форме. Без часов, без новостей с Земли, втайне от всей Конфедерации летят куда-то в кромешной тьме. Блуждающие планеты живут отдельно от звезд. У Школы нет своего солнца...
— Сорок три — семьдесят четыре! — прокричал потолок. — Через тридцать пять минут прибыть в класс тридцать девять — восемнадцать.
Тихон открыл глаза и некоторое время соображал, где он находится. Угол комнаты развернулся на пол-оборота, и в смежном отсеке включился душ. Дверца печки самовольно открылась, и из стены выехал поднос с небольшим блюдом. Нехотя поднявшись, Тихон прошлепал к завтраку. Стопка бесцветных сухарей, три ореха и стакан молока. Это что за фокусы? Он кто — солдат или... Солдат!
Его подбросило и понесло в санблок. Что они сказали? Какие-то цифры: сорок, тридцать, восемнадцать... белиберда полная. И ведь не повторяют. Неужели не понятно, что с первого раза, да еще спросонья, все эти номера не запомнить? Во сколько ему приказано явиться? Через пятнадцать минут? Нет, “пятнадцать” точно не звучало. Через пять!
Издеваются, понял Тихон.
Толком не досушившись после душа, он принялся торопливо одеваться. Попутно схватил с подноса кусок и хлебнул молока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16