Сама карта с монитора не исчезла, но после двух развязок Элен потеряла направление. “Хаммер” с плейбоем был уже далеко, от него осталась лишь мутная водяная взвесь, прибиваемая к дороге дождем. Элен свернула к висевшему вдали желтому зареву. В центре никогда не спят. “Кто видел Находку, тот знает Париж...” Элен не видела ни Парижа, ни тем более Находки, и вообще она считала, что все пословицы — мусор, но с этой сентенцией спорить было трудно.
Вскоре на улице появились машины и мотоциклы, а количество светлых окон заметно выросло, как будто Элен пересекла часовой пояс.
Из больших размокших коробок выбирались сонные люди. Потревоженный картон тяжело шевелился, менял форму и разваливался на куски. Бродяги, еще толком не протрезвевшие, мучительно возвращались к реальности. Под дождем это происходило быстро.
Элен полистала на мониторе карту и выяснила, что ей нужно попасть к какому-то кольцу. Потом появится река — вероятно, такая же переплюйка, что и в Питере, — надо будет проехать по мосту между храмом и крепостью, и вот там, где-то за мостом, начнется...
Элен проверила записи.
Да, начнется Полянка. Почему-то Малая. Наверно, есть и Большая...
Она взглянула на карту.
Да, действительно, Большая тоже есть. Черт разберет... Мерить их, что ли?
Она остановилась у тротуара и посигналила. Старик, задумчиво обходивший мусорные баки, повернулся и замер.
— Чего? — спросил он после паузы.
На нем был блестящий полицейский плащ — почти новый, но зачем-то подвязанный пестрым поясом от домашнего халата. Короткие поля шляпы опустились, и с них, как с крыши, бежали частые струйки. И еще у него была борода — пегая, разлохмаченная, заметная даже сзади.
— Малая Полянка, — сказала Элен. — Подойди, дам тебе кой-чего.
Бородатый проворно шагнул к машине.
— Это возле “Ударника”, — сообщил он. Элен достала десятку, но до окна не дотянулась.
— Какой еще ударник?..
— Киноцентр “Ударник”, а там уже близко. Э, да ты первый раз в Москве? — Он покачал головой. — Сама не найдешь.
Элен побарабанила по рулю.
— Ладно, садись.
Старик без разговоров забрался в машину. Впрочем, теперь Элен видела: не такой уж он и старик. Лицо у бродяги было грязное, но относительно свежее. Он сверкнул глазами на купюру, потом, с вожделением, на короткую голубую куртку и на голые колени. Элен застегнула “молнию” до подбородка.
— Я с тобой деньгами расплачусь.
— Сейчас едем прямо, до самой площади. Там налево, — сказал мужчина. — И хорошо.
— Что “хорошо”? — не поняла Элен.
— Хорошо расплатишься — вот и хорошо.
Она наступила на педаль, и “Лексус” рванул по ночному проспекту.
Бородатый помалкивал, лишь косился на ее ноги и тревожно, как лось в зимнем лесу, потягивал носом воздух. Купюру с приборной панели он не забрал, и это было не очень здорово. Элен что-то предчувствовала, но пока — смутно.
Следуя указаниям бродяги, она несколько раз свернула, пока не уперлась бампером в кирпичную стену. То, что на въезде выглядело как тоннель, было каким-то подземным складом. На стальных воротах висел здоровенный ржавый замок. Элен растерянно посмотрела назад, и этой секунды мужчине оказалось достаточно, чтобы выдернуть ключ зажигания.
— Вот и приехали, — сказал он.
— Десятки тебе не хватит? Еще?..
— “Хватит” — это не про деньги, — изрек бородатый, встряхивая ладонью, ловя выскочивший из рукава нож и выщелкивая лезвие — все одним движением.
— Возьмешь наличные и карточки, — предположила Элен. — И тачку тоже?
— И тачку, — спокойно подтвердил он.
— И меня?
— Ну, так!..
Мужчина продолжал ее рассматривать, уже откровенно и деловито, как свою собственность.
— Один разик, — строго сказала она. Незнакомец нахмурился и поиграл ножом — на случай, если она вдруг не заметила.
— А чего ты ждал? Мне что, плакать, что ли? Давай, же двигайся, только по-быстрому.
Она решительно расстегнула “молнию”, сунула левую руку за пазуху и, приподняв правый локоть, выстрелила через куртку ему в живот. — Ты чего от меня ждал? — повторила Элен. — Слез?
Открыв дверь, она вытолкнула его из машины и вышла сама. Теперь ствол можно было и показать, иногда это полезно. Она носила пистолет во внутреннем кармане — страшно подумать, что сделал бы полицейский, нащупав рядом с грудью еще и рукоятку. Семимилли метровый “стейджер”, оружие профессиональных подонков: пуля на воздухе нейтральна, в крови разлагается. Если не убьет, то замучает до смерти.
— Ну что, угомонился? — Она откинула нож подальше и присела на корточки. — До Малой Полянки-то мы с тобой так и не доехали...
Собрав силы, бородатый махнул рукой куда-то в стык между стенами.
— Ты издеваешься? — возмутилась Элен. Он виновато кашлянул.
— “Ударник”... Или Кремль... Любой покажет.
— Какой еще Кремль?!
— Щас из трубы... направо... потом дальше... дальше, дальше... — мужчина снова помахал, уже слабее.
Элен выпрямилась и, прикрыв глаза, погладила лоб. Значит, направо и дальше... Километра три по прямой, затем поворот, еще один, там спросить у прохожего, опять поворот, и... Да, бродяга говорил правду: она попадет на мост между красным забором и большой белой церковью. Где-то в тех местах и будет Малая Полянка.
— Тебе сколько лет? — осведомилась Элен.
— Сорокх... сорок фосемь, — с натугой произнес бородатый.
— А мне — двадцать четыре. Ты ублюдок, ясно?
— Ясно... Вызови врача. У тебя же есть?.. терминал есть?..
Она достала трубку и посмотрела в потолок. На сей раз жмуриться ей не пришлось: варианты были очевидны, почти осязаемы. И было их на удивление мало, всего четыре.
Первый. Бродяга — кстати, Петр Николаевич Рыбкин — дохнет прямо здесь, у запертых ворот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12