В дверь опять постучали, и Виктор, тихо злясь, пошел открывать. Вместо соседа за порогом оказался какой-то полугей-полупанк — крашенный «перьями», с осветленной эспаньолкой и двумя тяжелыми кольцами в ушах.— Здравствуй, Витя, — улыбнулся он.— Ты кто?— Войду, не возражаешь?Мухин возражал, поэтому припер дверь ногой. Незнакомец тоже припер — снаружи — и негромко сказал:— Пусти, у нас времени мало.Не дожидаясь ответа, он вставил в щель топор для рубки мяса и расширил ее сантиметров до десяти.— Не бойся, убивать я тебя не буду, — произнес он спокойно.Виктор, почему-то совсем не волнуясь, накинул на дверь цепочку и побежал за ножом.«Это, наверное, сон, — мелькнула теплая мысль. — Сны иногда повторяются».В прихожей раздался треск, затем шаги по паркету: раз, два, три, четыре. Столько было от входа до кухни — Мухин жил в малометражке.Выбрав в ящике тесак посолидней, он резко развернулся.— Не надо, Витя, помереть ты еще успеешь, — сказал гость. Топор он держал на замахе, и что-то в его позе говорило: он действительно рубанет. И не промажет.— Чего тебе надо? — спросил Мухин, откладывая нож на стол, но не очень далеко.Незнакомец это заметил и одобрительно кивнул.— Окна у тебя на северо-запад?— По-моему, да... — оторопело ответил Виктор.— Хорошо. И небо чистое. Если повезет, мы их увидим. Электричество давно отключили?— Полчаса где-то... А ты что, из домоуправления?— Меня Константином зовут, — представился гость и, перебросив топор в левую, протянул руку.На правом предплечье у него была наколота какая-то затейливая дрянь с окровавленными отростками и выпученными глазами.— Не обращай внимания. Такой уж у меня здесь вид, — сказал Константин, словно его вид зависел от кого-то другого.Если не считать сережек и бородки — и, естественно, топора, — налетчик выглядел почти заурядно: лет тридцати с небольшим, жилистый. Лицо у него было не злое. Нормальное лицо.Мухин, помедлив, ответил на рукопожатие — все равно это ничего не меняло. Зарубить его могли и так, без знакомства.— Ты что-нибудь помнишь? — спросил Константин.—В смысле?..— В прямом. Прошлую жизнь помнишь? В первом слое.— Чего?!— Ну не в первом, конечно... Кто их нумеровал, слои? Хотя стоило бы... Так помнишь или нет?— Не понимаю, — нахмурился Мухин. Константин, очевидно, был помешанным, и это несколько увеличивало шансы с ним справиться.— А понимать, Витя, ничего и не надо. Надо вспомнить. Ты ведь здесь совсем недавно.— Здесь?..— В этом слое. Можно сказать: в этом мире, но «слой» будет точнее. Сюда тебя перекинуло девять дней назад, и все девять дней мы тебя искали. Нашли, к сожалению, поздновато... Уже под самый конец.— Конец чего?— Ну, как бы это попроще... Человечества, Витя. Конец местного человечества.— Местного... — механически произнес Мухин. — Вот что, — сказал он, подумав. — Денег у меня немного, но тысячу могу дать. Тысячи хватит?Константин взглянул на топор и приставил его к стене. Кажется, он подбирал какие-то нужные слова — нужные для того, чтобы поделиться своим безумием с нормальным, трезвым человеком. И разумеется, он их не подобрал.— Н-да... Поздно уже. Запомни хотя бы адрес: улица Возрождения, дом двадцать один. Повтори.— Если это так важно, я запишу, — с готовностью предложил Виктор. Судя по всему, псих был не буйный, могло и обойтись.— Запишешь?!Константин вдруг расхохотался — искренне и так заразительно, что Мухин и сам невольно гыгыкнул.— И на чем же ты запишешь? — спросил гость, до-смеиваясь.— На бумаге, на чем еще.— И как ты ее туда возьмешь?— Куда?— В другой слой, — ответил Константин неожиданно мрачно. — Хватит дурака валять. Запомнил адрес?— Возрождения, двадцать один, — повторил Мухин.— Отлично. Только не забудь его... как ты забыл целую жизнь. И не одну, между прочим...— Да ничего я не забыл! — возмутился Виктор. Общаться с сумасшедшими ему не приходилось, но в принципе он знал, что спорить с ними нельзя. Однако этот, стильный, его допек. — Я ничего не забыл, и ниоткуда меня не перекидывало, ясно? Я тут родился, в Москве.Константин посмотрел на часы и подошел к окну. Топор он беспечно оставил у стены — то ли провоцировал Виктора на крутой поступок, то ли был совсем болен.— Ладно. Объясню, что успею... — молвил он, щурясь на солнце. — Ты, как и многие в этом слое, перекинутый. Но в отличие от других ты себя осознаешь. Правда, сейчас я бы этого не сказал... Ты помнишь предыдущие жизни. Должен помнить, во всяком случае...Мухин, не слушая этот бред, тихонько шагнул вправо постоял возле холодильника, убедился, что маньяк увлечен созерцанием неба, и шагнул еще. Топор оказался на удивление удобным.— Кончай свой балаган, — торжественно объявил Виктор. — Лежать! Руки за спину!Константин никак не реагировал, лишь прильнул ближе к окну.— Летят... — зачарованно сказал он. — Вот они какие...— Кто? Глюки твои?— Нет. Головные части.— Какие еще части? — опешил Мухин.— Боеголовки, — отозвался гость. — Сколько раз это видел, а все не могу привыкнуть...— Что ты видел?Константин показал на дальние многоэтажки — выше, едва проявляясь в пронзительно-голубом небе, висело несколько темных точек, штук пять или шесть.— Они летят быстро, — сказал он. — Через минуту будут здесь.— Боеголовки?! И... что?..— И всё, — пожав плечами, ответил гость. — Всё.Мухин вглядывался сквозь пыльное стекло, пока не заслезились глаза, пока он с ужасом не убедился, что точки движутся — и движутся прямо на него.— Не бойся, ты это уже переживал.— Девять дней назад?..— Смотри! — воскликнул Константин. — Красиво... Это будет как закат. Яркий, похожий на рассвет. Только ни хрена это не рассвет... Закат. Самый последний.Темные точки заметно выросли в размерах и начали расходиться в стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20