Это будет красиво”.
Блондинка сделала три затяжки и воткнула окурок в пепельницу.
— Как тебя зовут? — спросил Олег.
— Тебя ничего больше не волнует? Он потряс головой.
— А что меня должно волновать?
— Например, зима на улице. Или еще что-нибудь такое… — Она волнообразно пошевелила пальцами, изображая, видимо, “что-нибудь такое”. — Ну-у… время, земля, человечество…
— Срал я на твое человечество, — мрачно произнес Олег. — Как тебя зовут?
— Тьфу! Ася меня зовут, Ася! И что?
— Не знаю. Наверно, ничего…
А Олег все не мог придумать фразу, с которой бы началось изгнание посторонней хамки, и это его бесило. Слова нужно было подобрать ироничные, но доходчивые. Что-нибудь такое: “Хорошая ты девушка, Ася, да только…” Дальше фантазия не работала. Признавшись себе, что он особо и не старается, Олег вздохнул.
— Ася… — проронил он. — А я Олег. Шорохов. Очень приятно.
— И мне приятно! — весело ответили из прихожей. Кто-то прошел по коридорчику и спустя мгновение появился на кухне. Это был рослый мужчина лет пятидесяти с седеющей бородкой “клинышком”, но с лицом достаточно широким, чтоб не вызывать банальных ассоциаций. На нем было расстегнутое пальто и шляпа, в двадцатиградусный мороз почти бесполезная. В зубах он держал погасшую трубку, от которой отчетливо веяло черносливом.
— Молодец, Шорохов! — объявил мужчина, усаживаясь рядом с блондинкой. — Такое впечатление, что не я тебя проверяю, а ты меня. Может, тебе не тот сектор закрыли?
— Мне?… Гм, гм… — Олег поискал свой “Кент” и, спохватившись, заглянул за штору. Пачка лежала, как всегда, на подоконнике, но сигарета в ней осталась только одна.
— Нет, ну ты посмотри на него! — воскликнул бородатый. Обращался он, понятно, не к Олегу, а к Асе. — Шорохов просто издевается над нами! Молоде-ец…
Мужчина снял шляпу я пижонским жестом бросил ее на стол. Под шляпой у него оказалась круглая, будто выбритая, плешь в обрамлении аккуратно подстриженных седых волос.
— Шока не было, — поделилась Ася. — Зато он семь раз спросил одно и то же.
— Форма непроизвольной защиты, — высказался мужчина. — Согласись, это далеко не худший вариант.
— Пожалуй, да.
Олег примял сигарету в пепельнице. Надо было что-то делать, и желательно быстро, однако он продолжал сидеть. Грабить гости, кажется, не собирались, убивать — тоже. Если б кого и посетила мысль его укокошить, то этот вопрос можно было уладить в подворотне с помощью кирпича. Нет, к таким, как он, киллер на дом не является. И уж тем более не посылает вперед блондинок с морскими коньками на груди…
Олегу вдруг стало любопытно, что это за парочка устроилась у него на кухне и чем вся эта ерунда закончится. Чтобы как-то себя занять, он взял с тарелки бутерброд и изрядно откусил.
— Превосходно! — констатировал бородатый. — Умная физиономия — половина успеха. Ведь пробка пробкой, а как держится! Молодец, Шорохов.
Определить возраст мужчины мешала теперь не только борода, но и лысина, однако первое впечатление было верным; что-то около полтинника. Брови у него тоже поседели, и тоже частично, а от носа к уголкам губ пролегли две глубочайшие складки. Лицо же было не просто широким, а скорее даже мясистым. Погасшая трубка все еще торчала во рту — гость ее не зажигал, но продолжал изредка затягиваться, извлекая из мундштука глухой свист.
— Кушай, Шорохов, кушай, — предложил он душевно.
Олег перестал жевать и с трудом проглотил.
— Василий Вениаминович, по-моему, его можно открывать, — заметила Ася.
— Открывай, Василий Вениаминович, — подтвердил Олег. — Или башку тебе расшибу.
— Я пока переоденусь, — сообщила Ася, направляясь в комнату.
Олег тревожно посмотрел ей вслед.
Мужчина, лукаво поиграв бровями, откинул левую полу пальто, под которой оказался черный ремень с тремя узкими вертикальными карманами. Из ремня он извлек нечто продолговатое, похожее на алюминиевый футляр от сигары.
— Ну? — выдавил Олег. — Вам тут курительная комната, или что?…
— Или что… — ласково ответил мужчина. Олег вздрогнул и моргнул.
Блондинка отодвинула пустую чашку и затушила сигарету. Шорохов покосился на пепельницу — там лежало шесть длинных окурков от дамского “Салема”.
Ася, в сапожках и в шубе, о чем-то разговаривала с Василием Вениаминовичем. Тот, попыхивая трубкой, выпускал сизые клубы дыма. Беседовали они, вероятно, уже минут пятнадцать. Да, четверть часа — это минимум. После импульса из мнемокорректора быстрее не очнешься.
— Пардон за “башку”, Василий Вениаминович, — сказал Олег.
— Ничего, ничего, я от “закрытых” и не такое слышал. Ты умница, Шорохов, Мои поздравления. У тебя на редкость устойчивый психотип.
— Или на редкость пофигистический, — добавила Ася.
— Одевайся, и поехали. — Василий Вениаминович налил себе чая и взял с тарелки последний бутерброд.
Корректор он уже спрятал обратно в ремень. Впрочем, сам куратор учебной группы Лопатин назвал бы его “мнемокорректором импульсным”, но, кроме него, этих премудростей никто не выговаривал. “Корректор” — вполне приличное слово, пусть и не совсем точное.
— Шорохов! — окликнул Олега Лопатин. — Ты что, действительно снегу не удивился?
— Почему же? Удивился…
— А с виду как будто не очень.
— У меня и другие удивления были…
— Правильно, что ты на девушке внимание зафиксировал, — похвалил Василий Вениаминович. — Чем ближе к бытовухе, тем лучше. И что время по телефону узнал — тоже правильно. С глупыми расспросами не полез, молодчина.
— Только имя мое требовал, — фыркнула Ася. — Семь раз!
— А тебе самой голых мужиков не подсовывали? — огрызнулся Олег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18