Обе стороны закрывали на это глаза, пока в дело открыто не вмешивались военные. Ни Автократия, ни Номад не могли позволить себе продолжение конфликта. Тем не менее, существовали другие возможности ослабить противника.
Знание этого прекрасно уживалось в Летуме с отсутствием патриотических чувств. Гордиться, с его точки зрения, в Автократии нечем. Нужно успеть заработать побольше, прежде чем маразматик-Диктатор и его приспешники-свиньи развалят все окончательно. Так всегда говорил отец, но с возрастом Летум и сам приходил к аналогичному выводу.
Поэтому семья не гнушалась ни единой возможностью. Война предоставляла их множество — было бы желание. Жажда к обогащению жила у каждого Вагнера в крови.
Номадиане изготовляли прекрасные наркотики, которыми травились тысячи людей, но при этом нуждались в дешевой рабочей силе. Автократия, в свою очередь, поставляла заинтересованным лицам огнестрельное оружие, запрещенное к обороту на Номаде. Все, в конечном итоге, делалось с разрешения спецслужб обеих сторон.
Такая война приносила огромную прибыль, но грозила затянуться еще на долгие годы, пока противники не накопят достаточно сил для новой драки. Летум считал, что этого времени хватит, потом же можно подыскать спокойное гнездышко где-нибудь на Окраине. Там, где размещены штаб-квартиры самых знаменитых преступников, где законы Автократии — пустой звук. По сравнению с прокручиваемыми в Пограничье делами занятия Вагнеров выглядели возней в песочнице.
Но никто не комплексовал по этому поводу. У каждого клана имелись свои зоны влияния, и каждая отдавала предпочтения тому или иному виду преступного заработка. Вагнеры любили торговлю. Адамсоны — игорный бизнес. Дюрэ — проституцию. И так далее.
Преступники же Окраины играли серьезно, навлекая порой на себя гнев самого Диктатора. Но не всегда руки закона могли дотянуться так далеко (если, конечно, закон не представляли профессиональные охотники за наградами).
Совсем по-другому дела обстояли в самой Автократии. По сути, организованная преступность служила чем-то вроде придатка спецслужб, выполняя некоторые специфические функции. При этом кланы отчетливо сознавали двойственность своего положения. Являясь прирученными и одомашненными зверьками Диктатора, они существовали до тех пор, пока это было выгодно его интересам.
Окидывая мысленным взглядом доску с расставленными на ней фигурами, Летум пришел к выводу, что Автократия безнадежно проигрывала. С одной стороны — преступники Окраины, с другой — неприметный Номад. Долгая и мучительная агония подыхающего зверя, покорителя звезд.
Номад стал полной неожиданностью. Поднявшись за считанные годы из нищеты и руин, он рискнул бросить вызов необъятной Автократии. Сейчас, по прошествии долгих лет, Летум с удивительной ясностью осознал то, что человечество спасла лишь удачливость полководцев. Ничто более. Распылив силы на сотни световых лет, от одного края Млечного Пути до другого, Автократия не сразу опомнилась после первого удара.
Война продолжалась, но ни одна из сторон не решалась сделать ход. Пограничье притихло, как перед взрывом. Храбрый Номад страдал в тисках эмбарго. Буйным цветом цвела контрабанда, немалая доля которой поставлялась синдикатом Вагнеров. А Летум — улыбался. Страшным, безгубым ртом. Судьба сыграла с ним жестокую шутку: кроме всего прочего, он продавал номадианам своих сограждан.
Так, петляя, мысли Летума вновь вернулись к его теперешнему положению. Радовало только одно — Маркиз ничуть не изменился, навсегда оставшись слабаком. Вместо того, чтобы по старинке отправить братца на тот свет, он предпочел лишить его всех прав более изящным способом. Это очевидная глупость, а Маркиз был кем угодно, но только не дураком.
Во всяком случае, он в очередной раз проявил свое больное чувство юмора. На вечеринках в клубах Зевса Летума иначе как Красавчиком не называли…
Семье Вагнер наступил конец. Великая Революция разрушит ее так же, как когда-то — Францию. Летум отчетливо представил себе картину распада. Позер и слабак, Маркиз не удержится у кормила — его сбросит любая шестерка. Ну а после этого конкурирующие кланы набросятся скопом, чтобы поделить останки.
Себя Летум не жалел. Точно так же, как человечество проворонило Номад, он проворонил прогресс Маркиза. Поделом. Другое дело, что ему, в отличие от Автократии, возможность пережить удар уже не представится.
Елену жаль. Женоподобный ублюдок наверняка сошлет ее в какую-нибудь дыру. Или продаст, — подарит, обменяет, — ведь Елена довольно известна. Обладать ею в качестве домашней подстилки могло польстить любому авторитетному мужчине. Или даже женщине.
Или Иному.
Внезапно Летума кольнула внезапная мысль. Не участвовала ли милая крошка в заговоре против старшего брата?.. Не ее ли это прелестных ручек дело?..
Летум поморщился. Кто угодно, только не Елена. Она слишком от него зависела, а с Миланом всегда была на ножах.
Впрочем, теперь уже все равно. Он не мог ничего сделать для себя самого, не говоря уже о других. Всем предстоит погибнуть, и звездный ветер развеет их пепел по Галактике. Другие кланы не простят предателю, — кем бы он ни был, — такого вопиющего нарушения традиций. Главы должны показать потенциальным ослушникам, что рецидивы будут строго караться и впредь.
Похоже, такой механизм, прежде казавшийся нерушимым, словно скала, дал первые трещины. Если только у Маркиза не съехала крыша (а у него и раньше наблюдались кое-какие симптомы), он позаботился о своей безопасности.
Каким образом? Об этом Летум мог только догадываться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93