Гете Иоганн Вольфганг
Избирательное Сродство
Иоганн Вольфганг Гете
Избирательное Сродство
Перевод А. Федорова
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Эдуард,- так мы будем звать богатого барона в полном расцвете сил,Эдуард чудесным апрельским вечером целый час провел в своем питомнике, прививая молодым дичкам свежие черенки. Он только что покончил с этим занятием и как раз складывал инструменты в футляр, с удовлетворением глядя на сделанное, когда подошел садовник и остановился полюбоваться на труд и усердие своего господина.
- Не видал ли ты мою жену? - спросил Эдуард собираясь уходить.
- Госпожа там, в новой части парка,- отвечал садовник.- Сегодня заканчивают дерновую хижину на скале, что против замка. Все вышло очень хорошо и, наверно, понравится вашей милости. Прекрасный оттуда вид: внизу деревня, немного правее - церковь, так что глядишь чуть ли не поверх шпиля, а напротив - замок и сады.
- И в самом деле,- ответил Эдуард,- когда я шел сюда, я же видел, как там работали.
- Дальше, направо,- все рассказывал садовник,- видна долина, а за перелесками даль, такая светлая. Ступеньки в скале высечены нельзя лучше. Наша госпожа знает толк в этих делах, для нее трудишься с радостью.
- Пойди к ней,- сказал Эдуард,- и попроси подождать меня. Скажи ей, что я хочу видеть ее новое творение и полюбоваться им.
Садовник тотчас же ушел, а вскоре за ним последовал и Эдуард...
Он спустился по террасам парка, мимоходом оглядел оранжерею и парники, дошел до ручья и, миновав мостик, добрался до того места, где дорожка к новой части парка разбегалась двумя тропинками. Пошел он не по той, что вела к скале прямо через кладбище, а выбрал другую, что вилась вверх несколько левее, скрытая живописными кустами; там, где тропинки вновь соединялись, он присел на минутку на скамью, весьма кстати поставленную в этом месте, а затем стал подыматься по ступеням, выбитым в скале; эта узкая дорожка, то крутая, то более отлогая, через ряд лестниц и уступов привела его наконец к дерновой хижине.
В ее дверях Шарлотта встретила своего супруга и усадила так, чтобы он сразу, сквозь окна и дверь, мог охватить одним взглядом окрестности разнообразный ряд картин, словно вставленных в рамы. Он с радостью думал о том, что весна сделает все вокруг еще более пышным.
- Только одно могу заметить,- сказал он: - в хижине, мне кажется, слишком тесно.
- Для нас двоих в ней все же достаточно просторно,- возразила Шарлотта.
- Да здесь,- сказал Эдуард,- и для третьего найдется место.
- Разумеется,- заметила Шарлотта.- И для четвертого тоже. А общество более многолюдное мы примем где-нибудь в другом месте.
- Раз уж мы здесь одни,- сказал Эдуард,- и никто нам не помешает, и мы оба к тому же в спокойном и веселом расположении духа, я должен сделать тебе признание: уже с некоторых пор мое сердце тяготит одно обстоятельство, о котором мне надо и хотелось бы тебе сказать, и все же я никак не могу собраться это сделать.
- Я это видела по тебе,- ответила Шарлотта.
- Признаться,- продолжал Эдуард,- что если бы не надо было торопиться из-за почты,- а она отправляется завтра,- если бы не требовалось принять решение еще сегодня, я, пожалуй, молчал бы и дольше.
- Что же это такое? - с ободряющей улыбкой спросила Шарлотта.
- Дело касается нашего друга, капитана,- ответил Эдуард.- Тебе ведь известно то печальное положение, в котором он, как иногда случается, оказался не по своей вине. Как тяжело должно быть человеку с его познаниями, его талантом и способностями остаться без всякого дела, и... не буду больше таить то, что я желал бы для него сделать: мне хочется пригласить его на некоторое время к нам.
- Это надо обдумать и взвесить с разных сторон,- ответила Шарлотта.
- Я хочу сказать тебе мое мнение,- продолжал Эдуард.- В последнем его письме чувствуется молчаливое, но глубокое недовольство. Не то чтобы он в чем-нибудь терпел нужду: ведь он, как никто, умеет ограничивать себя, а о самом необходимом я позаботился; принять что-либо от меня тоже не тягостно для него, ибо мы в течение жизни столько рад бывали в долгу друг у друга, что не можем и подсчитать, каков наш дебет и кредит... Он ничем не занят, вот что, собственно, мучит его. Ежедневно, ежечасно обращать на пользу другим все те разносторонние знания, которые ему удалось приобрести,- в этом единственное его удовольствие, вернее даже - страсть. И вот сидеть сложа руки или же снова учиться и развивать в себе новые способности, в то время как он не в силах применить и то, чем уже владеет в полной мере,- словом, милое мое дитя, это горькая участь, и всю ее мучительность он в своем одиночестве ощущает вдвойне, а то и втройне.
- А я думала,- сказала Шарлотта,- что ему уже сделаны разные предложения. Я и сама писала о нем кое-кому из моих друзей и подруг, готовых помочь, и, сколько я знаю, Это не осталось без последствий.
- Все это так,- отвечал Эдуард,- но представившиеся случаи, сделанные ему предложения, явились для него лишь источником новых мучений, нового беспокойства,- ни одно из них не удовлетворяет его. Он должен бездействовать, он должен принести в жертву себя, свое время, свои взгляды, свои привычки, а это для него нестерпимо. Чем больше я обо всем этом думаю, чем живее это чувствую, тем сильнее во мне желание увидеть его у нас.
- Очень хорошо и мило,- возразила Шарлотта,- что ты с таким участием печешься о положении друга, но все же позволь мне просить тебя, чтобы ты подумал и о себе самом и о нас.
- Я подумал,- ответил Эдуард.- От общения с ним мы можем ждать только пользы и удовольствия. Об издержках не стоит и говорить: ведь они все равно не будут для меня значительными, если он к нам переедет, а присутствие его нас нисколько не стеснит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86