Каким-то непонятным образом они ему на самом деле очень нравились.
Кроме того, выбрали «Землянку», «Ночь на рейде» и «Лейся песня на просторе».
Ещё Котов предложил включить парочку свежих песен от Марусина — для ассортимента.
Оставалось не ударить в грязь лицом.

Переоценка ценностей

Две недели репетиций не прошли даром. Художественный совет, принимавший программу, аплодировал «Невскому факелу» стоя. Талантливый Лисовский с перепугу вложил в оркестровку столько труда и вдохновенья, что даже песни, навязшие на зубах ещё отцам и дедам, зазвучали свежо и стильно. Раскрасневшаяся Лена Чебрикова встала первой и аплодировала громче всех. В тот же день документы на «Невский факел» пошли в Москву, а ещё через несколько дней ансамбль получил добро из отдела Культуры ЦК ВЛКСМ. Получив удостоверения Министерства культуры, ребята почувствовали себя неприкасаемыми.
Котов думал о том, что теперь у него за спиной находится поддержка гигантской государственной машины в совокупности всех её механизмов. И когда это чудовище благоволит к тебе, когда оно тебя защищает, всё идёт гладко как по маслу, даже если отбросить вёсла и расслабиться. Ощущение этой невидимой мощи было приятно, невольно хотелось ей угождать. И какой же мелкой казалась теперь популярность убогого андеграунда — когда их только терпели и могли уничтожить одним щелчком, одним движением бровей… Слон и Моська. Но теперь этот Слон знает его, Моську-Котова, и благоволит к нему. Теперь он может пожаловаться Слону, если какая-нибудь сявка из военкомата или даже из органов тявкнет на него. Он полезен, его узнают и полюбят миллионы…

Недремлющее око

Этим июльским днём старший лейтенант Кизяк, вернувшись с обеда, обнаружил на своём месте Зубова. Всегда готовый к неприятностям, он остановился в дверях.
— Собирайтесь, — впервые обратился к нему Зубов на «вы».
Не то в животе, не то в груди у Александра что-то пророкотало. В следующую секунду он пошатнулся. Зубов поднялся, шагнул к нему, взял за плечи и слегка встряхнул.
— Ты что! Я же пошутил. Я хотел сказать, что командир назначил тебя начальником отдела. Понимаешь?…
— А вы?
— А я теперь первый зам.
Кизяк схватил своего однокашника за плечи, посмотрел ему в глаза и сказал:
— Я рад за тебя, Иван.
Зубов улыбнулся.
— Я тоже рад за тебя, Александр. Ведь ты теперь начальник отдела.
— Не посрамлю, обещаю. Слово коммуниста.
— Поднимись к Ежову, он тебя ждёт, — и, немного помедлив Зубов добавил: — товарищ капитан НКВД…
Стукнув на радостях кулаком по столу, Кизяк выбежал из кабинета.
В этот же день Ежов вызвал его к себе.
— Подойдите ближе. Хорошо. У вас неплохие физические данные. Немного худощавы… Голос поставлен, это важно. Зубы, наверно, острые, а?…
— Так точно, зубы здоровые, — смущённо улыбнулся Кизяк.
— Вот тут в вашем деле сказано, что ты продвигался по комсомольской линии… Первый заместитель… А вот тут, совершенно непонятно, — преподаватель физкультуры в интернате для трудновоспитуемых. Как же так?
Кизяк давно уже научился не краснеть, но щека его заметно подёрнулась.
— Не сложились личные отношения с дочерью Первого секретаря обкома, товарищ полковник. Счёл более достойным для себя уехать из города.
«Держится неплохо, — подумал Ежов. — Другой бы на его месте сквозь землю провалился».
— Пьёте?
— Никак нет. С момента поступления в органы не пью.
— Хорошо. Но цвет лица всё-таки выдаёт. Это уже не смоешь, на всю жизнь.
Кизяк покорно молчал.
— Добросовестный, железная хватка, это хорошо…
Ежов перелистал до конца личное дело, захлопнул и отодвинул папку.
— Ладно, подойди. Ещё ближе.
Кизяк упёрся ляжками в край стола.
— На вот… — Ежов вынул из ящика стола маленькую звёздочку на погон и, положив перед собой, подтолкнул указательным пальцем. — Ну! Хватай!
Кизяк прихлопнул звёздочку, зажал в кулаке и выпрямился по стойке «смирно».
— Служу Советскому Союзу, товарищ полковник!
— Приказы о назначении и о воинском звании получишь в кадрах. Иди.
Кизяк развернулся на каблуках и, печатая шаг, вышел из кабинета.
Вскоре он принимал дела у Зубова. Когда необходимое было сказано и ключи от кабинета защёлкнулись на карабине нового владельца, Зубов присел и закурил.
— Должен посвятить тебя в одно внутреннее дело. Есть основания полагать, что младший лейтенант Бабаёв сел на иглу.
— Этого… не может быть, — растерянно произнёс Кизяк. — Говорили, что он на больничном…
— Нет у него никакого, к едреней фене, больничного. Оброс щетиной, ходит в парике до плеч, покупает ширево на Маяке. В его отсутствие я произвёл беглый осмотр его квартиры. Ампулы, шприцы, окровавленные клочки ваты. Фонотека забита записями зарубежных рок-ансаблей.
— Бред какой-то.
— Но это не всё. Прослушав его телефонные разговоры за пару дней, я сделал однозначный вывод о гомосексуальной ориентации Григория Бабаёва.
— Что?!
— Что слышал.
— Не может быть… Такой здоровый парень, хохол… Спорт, шахматы, просто образец сотрудника. Я думал, он дослужится до генерала…
— Не дослужится. Он уже ни до чего не дослужится. Посвященными в этот позорный эпизод останутся только трое.
Кизяк сосчитал себя, Зубова и Ежова.
— Трое?…
— Нельзя бросать тень на всю организацию из-за одной паршивой, больной овцы.
Кизяк, наконец, всё понял, и по его спине пробежали мурашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92