РОТМАНН: Да станет на земле город Мюнстер подобен алтарю. Вспомним, что сказал Гедеон Богу: "Если Ты спасешь Израиля рукою моею, то вот, я расстелю здесь, на гумне, стриженую шерсть: если роса будет только на шерсти, а на всей земле сухо, то буду знать, что спасешь рукою моею Израиля, как говорил ты. На другой день, встав рано, он стал выжимать шерсть и выжал целую чашу росы. И сказал Гедеон Богу: не прогневайся на меня, если ещё раз скажу и ещё только однажды сделаю испытание над шерстью: пусть будет сухо на одной только шерсти, а на всей земле пусть будет роса. Бог так и сделал в ту ночь: только на шерсти было сухо, а на всей земле была роса." Жители Мюнстера, близок день, когда на наши головы выпадет Божья роса. Станем же подобны шерсти, расстеленной Гедеоном, напитаемся словом Божьим, чтобы в тот час, когда исполнится срок выжать наши души, могла бы доверху наполниться Господом чаша Господа.
КНИППЕРДОЛИНК: А католики окажутся в этот час сухи - сухи душой и телом, ибо горька и холодна кровь, которая течет в их жилах, это кровь сатаны.
(Из дверей собора выходят католические богословы и прихожане.)
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Придет день - и ты дорого заплатишь за эти поносные слова и за эту хулу, Книппердолинк.
КНИППЕРДОЛИНК: Заплачу за все. За слова, которые уже произнес, и за те, что только ещё вымолвлю когда-нибудь. Заплачу за слова и за дела - за те, которые уже совершил, и те, что только ещё предстоят мне. Но у меня один заимодавец - Господь мой, тогда как вы душою и телом в долгу у сатаны.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Будь ты проклят, приспешник Лютера. Оскорблять Божью Церковь - то же, что оскорблять самого Бога, но если Он по воле Своей может простить нанесенное ему оскорбление, то Церковь, твердыня Его и крепость, всегда должна истреблять своих обидчиков.
РОТМАНН: Почему? По-вашему получается, что церковь выше Бога?
КНИППЕРДОЛИНК: Если Бог прощает, то разве возможно, чтобы не прощала церковь?
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Во имя Божье простит и церковь, но если оскорблен сам Бог, то неотвратимая кара церкви настигнет оскорбителя в мире сем, в земной жизни. И неважно при этом, каков будет там, в вечности, окончательный приговор Бога.
РОТМАНН: Бог есть прощение.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Но доколе же должна церковь ждать, что Бог выразит свое прощение. Нам ясно видны коварство и злоба, таящиеся в ваших сердцах. Вы твердите, что предаете себя в руки Бога, и воображаете, будто сумеете вырваться из наших рук.
РОТМАНН: Бог в конце времен сделает выбор между вами и нами. Но здесь и сейчас, на обетованной земле Мюнстера, вознесем мы стяг непокорности. Мы отвергаем ваши понятия о том, что литургия будто бы есть жертвоприношение, и заявляем, что Христос являет в ней себя в действительности. Мы требуем, чтобы отправление всех религиозных таинств, включая крещение младенцев, происходило не на латыни, а на том языке, которым говорит наш народ. Мы заявляем, что...
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Не продолжай, Ротманн, ибо и в том, что ты успел произнести, признали мы черты ереси, которой ты и ты твои присные тщатся умалить католическую церковь. Ты упомянул "язык, на котором говорит народ", мы же спрашиваем: что это такое и что станет с ним, если в Писании сказано, что в Вавилоне Бог смешал языки строивших башню затем, чтобы те не понимали друг друга? Не следует ли из этого со всей очевидностью, что Бог хотел, чтобы создания его обращались к нему на одном языке?
РОТМАНН: Нет на свете мощи, способной устоять против воли Бога. Легчайшего его дуновения было бы довольно, чтобы рухнула Вавилонская башня, а тщеславные строители её - погибли под обломками. Но Бог в неизреченном милосердии своем захотел всего лишь смешать их языки. Для того, чтобы в грядущем каждый народ возносил ему хвалу на своем языке, а не на вашей латыни, на которой не говорит никто.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Твои доводы, Ротманн, это не более чем софистика. Но умение красн? говорить ничем тебе не поможет в час, когда все мы предстанем Господу, который будет судить каждого.
РОТМАНН: В час, когда все мы предстанем Господу, даже молчание мое прозвучит убедительней всей вашей латыни.
КНИППЕРДОЛИНК: Есть время быть молодым и есть время быть старым, время спорить и время принимать решения. Сами видите, католики, ваши резоны нас не убеждают - особенно если вспомнить, как полтора тысячелетия вы использовали их во зло, и как извращаете истину, отстаивая их ныне.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: На нашей стороне не только авторитет церкви, но и расположение имущих власть и богатство.
РОТМАНН: А вот Иисус ни при жизни, ни после смерти не пользовался этим расположением.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: И сам император защищает нас.
КНИППЕРДОЛИНК: Долг земных владык - защищать всех своих подданных в равной степени, следуя в том примеру Господа Бога, Вседержителя Вселенной. Пусть даже числом вы превосходите нас, но знайте, что от этого прав у вас не становится больше. Право одного человека равно сумме прав всех, право города равно праву государства, частью которого он является, а право Мюнстера никак не меньше права империи.
ХОР СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛЕЙ: Крепко запомни эти слова, ибо когда-нибудь не приведи Господь - вы можете стать многочисленней, чем мы. Нам остается лишь молиться, чтобы этого не случилось, чтобы Бог не захотел этого.
КНИППЕРДОЛИНК: Люди узнают, чего хочет Бог, лишь когда от слов переходят к делам. Покуда люди пребывают в бездействии, Бог лишь слушает. Но поскольку на башне Мюнстера пробил час решения и действия, Бог, взяв свое копье, идет средь нас.
РОТМАНН: Вам, священникам и богословам, не совладать с нашим разумом, не осилить нашу силу, если осмелитесь противостать ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27