ЖЕНЩИНА: Окрести моего сына, чтобы он не умер.
РОТМАНН: Нет.
ЖЕНЩИНА: Почему?
РОТМАНН: Крещение - это омовение, которое человек желает и получает как верный знак, как самое истинное свидетельство того, что он умер для греха. Как самое истинное свидетельство того, что он был погребен с Христом и ныне воскресает к новой жизни. С этой минуты он будет жить не для того, чтобы ублажать свою плоть, но чтобы покорно следовать воле Божией. (Другим тоном) И ты считаешь, что мы вправе ожидать - вот этот сосунок, прильнувший к твоей груди, способен выказать эти или подобные намерения?
ЖЕНЩИНА: Нет, не вправе.
ХОР КАТОЛИКОВ: Иди сюда, женщина, встань в наши ряды. Мы окрестим твое дитя, как окрестили когда-то тебя. Нам довольно и того, что веруешь ты. Точно так же, как нашим предшественникам довольно было веры твоих родителей, когда спустя несколько дней после твоего рождения они принесли тебя к купели. Встань в наши ряды, и твой сын не умрет.
ЖЕНЩИНА: Что я должна делать? Родители мои были католиками, но я - не католичка. Кому вверить мне сына моего, чтобы он не умер?
ХОР ЛЮТЕРАН: Иди к нам, женщина. Мы исповедуем ту же веру, которую ты избрала и которой должна следовать. Мы окрестим твоего сына, и он насладится жизнью вечной.
ЖЕНЩИНА (РОТМАННУ): Окрестишь моего сына?
РОТМАНН: Мы не на рынке, где сбивают цены, и не на аукционе, где их взвинчивают. Один Господь знает, какую судьбу уготовил он твоему сыну, чего Он хочет от него. Нам он не нужен будет до той поры, пока ему не нужен станет Господь.
(Все радикалы - и среди них КНИППЕРДОЛИНК с РОТМАННОМ - уходят. Остаются "умеренные" католики и лютеране-консерваторы)
ХОР КАТОЛИКОВ: Иди сюда, женщина, неси к нам своего сына.
ЖЕНЩИНА: Если моему сыну суждено прийти к вам, пусть он когда-нибудь свершит этот путь сам, без меня. Ибо я исповедую другую веру. Как же я могу своими руками отнести его к вам?
(Католики с досадой покидают сцену.)
ХОР ЛЮТЕРАН: Мы здесь, мы готовы совершить обряд над твоим сыном.
ЖЕНЩИНА: Не хочу.
ХОР ЛЮТЕРАН: Отчего же?
ЖЕНЩИНА: Оттого, что произнося слова, каких не ведали прежде мои уста, поняла то, что раньше было скрыто.
ХОР ЛЮТЕРАН: Что именно?
ЖЕНЩИНА: Поняла, что если и должен будет к вам прийти мой сын, пусть придет он сам - своими ногами, а не у меня на руках.
ХОР ЛЮТЕРАН: Если сын твой умрет некрещеным, он никогда не увидит Господа.
ЖЕНЩИНА: Не беда. Господь видит его. Хороши же вы, богословы, если и вправду полагаете, что Бог смог бы существовать, не быв увиденным хотя бы одним из творений своих.
(Лютеране в негодовании покидают сцену. ЖЕНЩИНА с ребенком на руках остается одна. Медленно разворачивает пеленки, словно желая, чтобы новорожденный увидел что-то.)
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
(Толпа на площади. Между католиками, лютеранами и анабаптистами ощущается враждебность. Царит возбуждение.)
ХОР АНАБАПТИСТОВ: Подобно остервенившемуся хищному зверю, что щерит ядовитые клыки и завывает с угрозой, так приближается к городским воротам, кружит у стен Мюнстера епископ Вальдек, намеренный жестоко отплатить за свое унижение и принудить нас к повиновению своей церкви. Горе, горе ему, неразумному, мнящему, будто в Мюнстере некому противостоять ему, кроме жителей города, силы же их - силы человеческие. Господь обратит наши руки в орудие своего божественного правосудия, и на острие наших мечей понесем мы Его гнев. Приди, епископ Вальдек, торопись навстречу своей ужасной смерти, ожидающей тебя под стенами Мюнстера.
ХОР КАТОЛИКОВ: Подобно неумолимому архангелу-мстителю, что спешит исполнить Божью волю и уже уставил копье против приспешников сатаны, наступает на зараженный чумой ереси Мюнстер наш государь и епископ Вальдек, дабы исполнить свой обет. А нас освободить от извращенной ереси лютеранства, смрадом которой принуждены мы дышать, от дважды извращенного и дважды еретического анабаптизма. Господь обратит наши руки в орудие своего божественного правосудия, и на острие наших мечей понесем мы Его гнев. Приди, епископ Вальдек, приди же поскорей, предай тех, кто угнетает нас, казни заслуженной и лютой.
ХОР ЛЮТЕРАН: Подобно грозовой туче, что надвигается с горизонта, неся в черном ветре зачаток всех бурь небесных, так приближается к пределам Мюнстера епископ Вальдек, дабы жестоко отплатить за свое унижение и принудить нас к повиновению своей церкви. Гнев его страшит нас, но как туча, разразясь грозами, проливается на землю благодатным дождем, так по воле Господа через врата войны придет в Мюнстер мир. И мы своими руками, укрепленными оружием, исполним Его волю. Приди же, епископ Вальдек, приди, чтобы волей и велением Господа предать тех, кто заслуживает этого, лютой казни.
ХОР ГОРОЖАН: Приди же, епископ Вальдек, приди же... Оружие... Оружие... Лютые казни.
(Противостоящие друг другу группы горожан произносят одни и те же слова, но должны ясно чувствоваться различные чувства, которые в них вкладываются: ненависть - у анабаптистов, надежда - у католиков, двусмысленная уклончивость - у лютеран.)
ФОН ДЕР ВИК: Горе тебе, Мюнстер, несчастный город, ибо завтрашний день обрушит на твоих разделившихся сынов многие бедствия.
(Площадь пересекает группа горожан, несущих на спине свои пожитки.)
И потянутся скорбные вереницы твоих жителей, покинувших в страхе перед грядущим дом свой, и будут они неисчислимы. Будет это, ввергнет нас в это нетерпимость католиков и чрезмерность анабаптистов. И за вину тех и других поплатимся все мы - даже те, кто, подобно нам, лютеранам, желает лишь мира и отвергает крайности.
ХОР ГОРОЖАН: Приди же, епископ Вальдек, приди же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27