– Боже. Ты пьян, Юк?
– О, нет. Я просто не могу уснуть. Я ворочаюсь с боку на бок с полуночи. Бог мой, как я хочу спать. И я не могу уснуть. У меня уже мозги закипают.
– Может быть, ты просто переутомился.
– Может быть. Не знаю. Я ужасно хочу спать и не могу уснуть. И мне время слышатся какие-то звуки, Элен. Как будто кто-то забрался в дом. Чьи-то шаги.
– Ну это глупости, Юк.
– Знаю, знаю. Я дважды вставал и осматривал квартиру. Включил весь свет. Никого нет. Все окна и двери заперты. Затем я ложусь в постель и опять слышу звуки. Шлепанье босых ног по полу. Извини, что разбудил тебя.
– Ничего страшного, Юк. Слушай, почему ты не примешь одну из тех таблеток, что я тебе давала?
– У меня не осталось ни одной. Я их все съел. Ты можешь достать мне еще?
– Конечно. Завтра же.
– Элен, можно я поговорю с тобой? Всего несколько минут. Я чувствую себя таким разбитым. Мне страшно. Сердце у меня так и стучит. Может быть со мной сейчас случится удар или что-нибудь в этом роде. Я весь мокрый от пота. Здесь так жарко. Я сбросил все одеяла. Лежу совершенно голый и обливаюсь потом.
– Не волнуйся, милый. Подожди секунду, я только включу свет и прикурю сигарету… О'кей, я готова. Ты сегодня много работал?
– О, Да. Да. Может быть, ты права; может быть, я просто переутомился. Я работал над статьей о слепоте и проблемах, с которыми приходится сталкиваться слепым.
– Очень мило. Ты обедал?
– Да. На обед у нас было тушеное мясо. Эдит прескверно готовит. Тот, кто придумал эту ерунду о «мамином домашнем обеде» просто никогда не пробовал стряпню моей матушки. Она яйцо нормально сварить не может. Послушай, Элен, мне правда жаль, что я разбудил тебя, но я должен был поговорить с тобой.
– Все в порядке, Юк, я же сказала тебе. Не волнуйся. Ты много сегодня пил?
– Нет, очень мало. Два мартини за ланчем и три порции виски после обеда. Это немного.
– Да, совсем немного. Может быть что-нибудь случилось в офисе или дома? Ну, ссора или что-нибудь такое?? Что-то расстроило тебя?
– Нет, ничего такого я не могу вспомнить. Я просто лежу здесь весь в поту и думаю о разных вещах.
– О чем ты думаешь, Юк?
– Обо всем. О звуках в доме. О статье про слепых, которую пишу. Об Эдит. О своей жизни. Бог мой, у меня депрессия. Как жаль, что у меня нет этих таблеток, Элен. Мне нужна сотня таких таблеток.
– Ну-ну, Юк, успокойся. Дыши глубже. Ты все еще слышишь эти звуки?
– Погоди минутку… Нет, вроде не слышу. Наверное, мне показалось.
– Может быть, это окно хлопало на ветру. Или в трубах отопления гудело. Или пол скрипел и потрескивал. Послушай, милый, может быть ты накинешь что-нибудь, возьмешь такси и приедешь ко мне?
– О, нет-нет. Боже, я бы очень хотел приехать. Как бы я хотел быть сейчас с тобой, чувствовать себя в безопасности, спать рядом с тобой. Но я не могу этого сделать. Не хочу тебя напрягать. Все не так плохо. Я справлюсь. Мне просто нужно было слышать твой голос.
– Я понимаю, Юк, понимаю…
– Элен, я чувствую себя таким… таким…
– Я понимаю, понимаю.
– Я все время думаю о смерти, о том, что случится со мной и как это – больше не быть. Просто исчезнуть. Понимаешь? А жизнь продолжается. Как будто тебя и не было. Господи Боже мой.
– Тише, тише, Юк, успокойся. Закури сигарету.
– К тому же у меня кончились сигареты.
– Может быть, найдется приличный окурок. Погляди вокруг. Может быть, сможешь пару раз затянуться.
– Да, это хорошая мысль. Подожди минутку, Элен, я погляжу… Ага, я нашел. Я наверное опалю себе губы. О, боже, это помогает. Ты слушаешь, Элен?
– Да, милый, я здесь.
– Слушай, по поводку статьи о слепых, над которой я работаю – как слепым удается видеть сны? Ты не знаешь?
– Что… что ты имеешь в виду?
– Ну, понимаешь, мы все видим сны. Это всегда визуальные образы: места, люди и тому подобное. Но если ты слеп от рождения и никогда ничего не видел, как же ты видишь сны?
– Не знаю, Юк, не могу себе представить.
– Даже цвет. Если ты слеп от рождения, ты не можешь видеть цветные сны, потому что не знаешь, что такое цвет. Так как же они видят сны?
– Может быть, они не видят снов.
– Все видят сны. Я вижу сны постоянно. Правда, чаще грежу наяву. Вот о чем я думал – о смерти и о том, видят ли слепые сны. О боже, какая ужасная ночь.
– Ты успокоился хоть немного?
– Немного. Да, кажется, я успокаиваюсь. Окурок почти догорел. Фильтр тоже курить?
– Теперь я знаю, что тебе лучше, Юк. По крайней мере, ты можешь шутить.
– Конечно. Мне правда лучше. Это все благодаря тебе. Я тебе говорил, что люблю тебя?
– Нет, сегодня не говорил.
– Я люблю тебя. Сегодня.
– Милый мой. Теперь загаси фильтр, повернись на бочок и укройся одеялом. Не спи раскрытым. Так можно простудиться.
– Да, мама.
– Не смей меня так называть, сукин ты сын. Лежи, дыши глубже, и не думай ни о смерти, ни о том, как видят сны слепые. Думай только обо мне. О'кей?
– О'кей, я так и сделаю. Я укроюсь, свернусь в комочек и буду думать о тебе. И все будет хорошо.
– Отвечаешь мне за это своей головой. Спокойной ночи, Юк.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи.

24

– Пегги Палмер, – промолвила Элен со слезами на глазах, – ты понимаешь, что мы с тобой в последний раз можем побыть одни, перед тем, как ты станешь старой замужней курицей?
– О, Элен, – простонала Пегги, часто моргая, и обе схватили друг друга за руки, не обращая внимания на посетителей переполненного ресторана.
– Два коктейля с шампанским, – скомандовала Элен полусонному официанту. – Пегги, сегодня я угощаю тебя и не хочу ничего слышать о счете и такси пополам или твоей оплате чаевых. Это мой прощальный ланч для нас обоих – только для нас двоих.
Теперь уже Пегги рыдала не таясь, утирая глаза сложенной салфеткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79