Он курил сигарету, рассеянно глядя по сторонам.
И увидел ее.
– О'кей?
Она кивнула.
Он взял ее за руку и они зашагали по улице.
– Домой? – спросил он. – Или обратно в офис?
– Наверное я возьму отгул.
Он ничего не сказал. Он просто шел с ней. Просто был рядом.
– Боже, какой замечательный день, – сказала она. – Взгляни на небо. Я люблю такие дни. Только в мае и в октябре бывает такая погода. Понимаешь? Чистое небо. Воздух, которым можно дышать.
– Мне очень нравится этот день, – добавила она.
Он молчал, время от времени поглядывая на нее сверху вниз и задумчиво улыбаясь. Вскоре они оказались перед домом Элен.
– Пожалуй, я вернусь на работу, – сказал Гарри.
Она посмотрела на него.
– Хорошо, – сказал он. – Ненадолго.
Он сел согнувшись на диван в гостиной, положил локти на колени, оставив кисти свободно свисать между длинных ног. Элен приготовила кофе и принесла посыпанные сахарной пудрой пончики. Но, едва откусив кусочек, она стремглав бросилась в ванную и с треском захлопнула за собой дверь.
Он терпеливо ждал ее, разглядывая свои руки, раздумывая над тем, какие все-таки странные эти руки, если приглядеться к ним пристальнее. Куски мяса, изрезанные мелкими морщинами, оканчивающиеся пятью отростками. Кажется, будто в их форме нет и намека на красоту. Будто эта конструкция – плод больного воображения какого-то плотника или, быть может, ребенка, который привинчивает к своему скейту сзади и спереди по красной коробке, делает из проволоки руль и думает, что кадиллак готов. Вот какие они – человеческие руки, если приглядеться к ним пристальнее.
Вскоре Элен вышла из ванной. Она умылась холодной водой и теперь чувствовала себя чуточку лучше.
– Я собираюсь выпить рюмочку, – объявила она. – Ты как?
– Я присоединюсь, – кивнул он.
Она принесла бутылку виски, два стакана, тарелку с кубиками льда и кувшин с водой. Себе она смешала виски с водой, а Гарри налил себе чистого и пил его небольшими глотками.
– Сколько времени он у тебя? – спросил он.
– Всю свою жизнь. Однажды на Рождество я получила премию – пятьдесят долларов. Он сидел в витрине магазина на Лексингтон вместе со своими братьями и сестрами. То есть… Я хочу сказать, что они выглядели так, будто все из одного помета. Они гонялись друг за другом, кусались, возились на куче скомканных газет и скулили. А он сидел очень спокойно и смотрел в окно. Он казался таким одиноким. Как будто его никто не любит. Позже-то я поняла, что это меня разыграли. Щенок был прирожденным актером. Ему нужно было вступить в «Эквити» note 17 Note17
профсоюз актеров

. Он просто знал, как нужно вести себя, чтобы его купили. Нужно сидеть и смотреть в окно широкими глазами. Можно даже выжать слезу. Рано или поздно какой-нибудь мягкосердечный недотепа пройдет мимо и купит тебя, и отнесет домой, в тепло, где у тебя будет мягкая постель и тебя все будут любить и кормить. Маленький негодник, он все это просчитал.
Гарри усмехнулся.
– Да, возможно, он все просчитал.
– А… Какого черта, – сказала она. – Он был всего лишь собакой.
Гарри кивнул.
– Лучше заведи себе еще одну.
– Может быть. Когда-нибудь. Не сейчас. – Она оглянулась на клетку с попугаем. Птица чистила свои перья. – Ты думаешь, он что-нибудь понимает? Попугай?
Гарри пожал плечами.
– Может быть.
– Мне не нравится эта птица. Может, я не должна так говорить, но это правда. Мне она просто не нравится. Между нами ничего не возникает.
– Зачем ты его купила?
– Это случилось на распродаже в Гимбелсе. Я решила, что он мог бы составить компанию Рокко, пока я на работе. Но Рокко он тоже не понравился. Думаю, я от него избавлюсь. Не хочешь взять?
– Нет, – сказал Гарри. – Спасибо.
– Я полагаю, ты думаешь, что я придурковатая дамочка, совершенно убитая смертью своей собаки.
– Нет, я так не думаю.
– У него ведь хорошая родословная. Его дедушка был чемпионом. На какой-то псарне в Небраске. Я могу показать тебе бумаги.
– Да нет, не надо.
– Ну, в общем, я любила его.
– В этом нет ничего плохого.
– Думаю, что нет. Маленький вонючий негодник…
Она торопливо налила себе еще виски и сделала большой глоток.
– У всех у нас случаются неприятности, – сказала она.
– Конечно. Такова жизнь.
Они сидели и прихлебывали из своих стаканов, и виски постепенно забирало их.
– Думаешь, есть рай для собак? – неожиданно спросила она.
– Конечно. А почему нет? Для всех живых существ. Для собак и для всех прочих зверей, и для тараканов, и для всяких клопов. Почему рай должен быть только для людей?
– Да, – задумчиво сказала она. – Верно.
Затем она подошла и села рядом с ним на диван. Она обняла его за шею. Она поцеловала его.
– Я просто почувствовала, что хочу сделать это, – сказала она. – Просто почувствовала.
– Я понимаю, – пробормотал он, – я понимаю, милая…
Ему не следовало говорить «милая», потому что это окончательно сломило ее. Она совершенно расклеилась и потеряла над собой контроль. Он обнял ее, начал гладить и успокаивать, пока ее рыдания не стихли, пока она не успокоилась и не перестала дрожать.
– Боже мой, прости меня, – с трудом переводя дух, сказала она. – Прости меня. Я не думала, что такое случится. Я правда думала, что смогу держать себя в руках.
Она не понимала, что он говорит. Он просто говорил что-то тихим голосом, почти шептал, поглаживая ее волосы. Он достал из нагрудного кармана желтый шелковый платок и вытер ее слезы. Он был очень внимателен и серьезен.
Он обнимал ее, пока она окончательно не пришла в себя. Она три раза глубоко вдохнула, затем отстранилась от него, встала и принялась расхаживать по комнате.
– Итак… что мы имеем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79