ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Весьма возможно...
Я свернул, и витрина ресторанчика средней руки осталась за углом. Впереди замаячил спуск в метро. И тут вдруг рядом с бордюром возле меня притормозил черный «бумер» с тонированными стеклами. Распахнулась задняя правая дверца, из салона выглянула ряха в кепке "жириновке". Мужик что то у меня спросил неразборчиво. Я нагнулся к нему поближе и был схвачен сразу за оба отворота китайской куртки с лейблом «Армани», которую получил в подарок от жены к последнему дню рождения.
Я попался, как дзюдоист, на захват. Щекастый буквально «вдернул» меня в салон, иначе и не скажешь. Он вместе со мной опрокинулся на сиденья и вырубил меня ударом в челюсть. Ощущения неописуемые.
Меня упаковали в «бумер» буквально за секунды, и вряд ли кто либо из прохожих это заметил. Со стороны, наверное, все это выглядело, как будто я, дылда сутулая, очень неловко, но самостоятельно залез в иномарку.
Меня кантовали, обыскивали, на моих запястьях щелкали наручники, а я был весь будто из ваты. И боли совершенно не чувствовал, и оглох к тому же.
Состояние ненормального пофигизма прошло, только когда я оказался в помещении. Как меня туда волокли, я помню смутно. Вместе с озабоченностью собственной судьбой пришла и боль. Заболело все разом — и разбитая челюсть, и контуженая голова, и запястья в стальных браслетах. Зато звон в ушах прекратился.
Помещение было шикарное. Ремонтировали его явно не наши, и даже не турки. Шведы как минимум. Я лежал на полу, на розоватых тонов ковре, а высоко надо мной нависал идеально ровный потолок с изящной лепниной. Я лежал пузом кверху, а вокруг меня толпились мужики и мужчины. Надеюсь, вы понимаете, в чем разница между первыми и вторыми. Точнее — между вторыми и первыми.
Скромно, но со вкусом одетый мужчина присел на минуточку рядом со мной, оттянул пальцем мое веко с профессиональной безразличной бережностью опытного врача и сухо поинтересовался моим самочувствием. Неважно, что я ему ответил, главное, как я ответил — вполголоса и с подобострастием потомственного лакея. Мужчина доктор остался доволен.
Меня осматривал врач, а щекастый мужик, который меня вырубил, тем временем беседовал с мужчиной в годах, одетым в вызывающе добротный костюм, с осанкой под стать костюму и с холеной кожей под стать осанке. Холеный господин называл мужика Петей, а щекастый, обращаясь к собеседнику, звал его уважительно Иваном Андреичем. Петя хвастался, как лихо меня «повязали», Иван Андреич листал мой потрепанный паспорт.
Я моргнул, прищурился и узнал одного из тех мужиков, что сидели за стеклом ресторанной витрины. У знакомого (если можно так выразиться) мужика под глазом наливался синяк. До моего похищения синяка точно не было. Он осторожно заглядывал через плечо Ивана Андреича в книжицу моего паспорта, морщился и поминутно тянулся пальцами к подбитому глазу. Трогал синяк и морщился пуще прежнего.
Остальных, находившихся в помещении, я рассмотреть не успел — в кармане у Ивана Андреича зазвонил мобильник. Образно говоря, раздался первый звонок, как в театре. И все, что происходило далее, случилось очень и очень быстро. И некогда было рассматривать статистов.
На меня и раньше никто, кроме доктора, особенно не смотрел, ну а после звонка мобильника обо мне вообще как будто все забыли. Я валялся в ногах не знаю у кого и пытался собраться с мыслями.
Иван Андреич ответил на звонок коротким «Да?». Кивнул невидимому абоненту, отключился и сообщил всем присутствующим: «Суку привезли». Петя многозначительно хмыкнул. Мужик с фингалом злобно оскалился, рванулся к дверям, на ходу воскликнув: «Я его ща встречу, суку!» Иван Андреич крикнул вдогонку злобному, мол, не особенно то распускай руки, Гунявый. А я машинально запомнил, что злобного с синяком здешняя публика именует «Гунявым».
За Гунявым захлопнулись двери, в помещении повисла судорожная тишина ожидания, я сглотнул и уж было настроился произнести громко, отчетливо, без дрожи в голосе: «Простите, но меня, совершенно очевидно, с кем то спутали», однако не успел — двери снова захлопали, гораздо быстрее, чем я надеялся. В помещении вновь появился Гунявый. Он, держась чуть впереди, вел, схватив за шкирку, своего недавнего ресторанного собутыльника. У собутыльника сочилась кровь из разбитой губы. Кровь я заметил и на костяшках пальцев Гунявого. Руки у человека с рассеченной губой были скованы наручниками так же, как и у меня. За спиной у пленника номер два маячило двое мужиков конвоиров.
Все заговорили разом — и бык Петя, и холеный Иван Андреич, и Гунявый, все загалдели хором, обращаясь к новому пленнику, и он заговорил, сплевывая кровь, отвечая всем сразу. Поразительно, однако я сумел вникнуть в эту многоголосицу! По отдельным обрывкам рубленых фраз я каким то чудом (да, я повторяю — чудом!) понял, что пленник шантажировал Ивана Андреича.
Гунявый, представляя Ивана Андреича, встретился с шантажистом один на один «в кабаке». Гунявый должен был выкупить некий компромат (разумеется, на Ивана Андреича), но, «схавав бабло» (то есть атташе кейс с выкупом), шантажист вместо «товара» указал на меня и заявил, что «лыжник притаранит товар завтра в ноль на Пушку» (то есть завтра в ноль часов я принесу «товар» компромат к памятнику Пушкина на одноименной площади). Но шантажист заглянул в кейс и «просек фуфло» (то есть понял, что вместо реального бабла ему «втюхали куклу»), дал в глаз Гунявому и «сорвался».
Он сплевывал на ковер кровавые слюни и как бы оправдывался — дескать, по изначальной договоренности «на стрелку» должен был прибыть один «ваш», а, «в натуре, вы весь кабак обложили».
1 2 3 4 5 6 7
Я свернул, и витрина ресторанчика средней руки осталась за углом. Впереди замаячил спуск в метро. И тут вдруг рядом с бордюром возле меня притормозил черный «бумер» с тонированными стеклами. Распахнулась задняя правая дверца, из салона выглянула ряха в кепке "жириновке". Мужик что то у меня спросил неразборчиво. Я нагнулся к нему поближе и был схвачен сразу за оба отворота китайской куртки с лейблом «Армани», которую получил в подарок от жены к последнему дню рождения.
Я попался, как дзюдоист, на захват. Щекастый буквально «вдернул» меня в салон, иначе и не скажешь. Он вместе со мной опрокинулся на сиденья и вырубил меня ударом в челюсть. Ощущения неописуемые.
Меня упаковали в «бумер» буквально за секунды, и вряд ли кто либо из прохожих это заметил. Со стороны, наверное, все это выглядело, как будто я, дылда сутулая, очень неловко, но самостоятельно залез в иномарку.
Меня кантовали, обыскивали, на моих запястьях щелкали наручники, а я был весь будто из ваты. И боли совершенно не чувствовал, и оглох к тому же.
Состояние ненормального пофигизма прошло, только когда я оказался в помещении. Как меня туда волокли, я помню смутно. Вместе с озабоченностью собственной судьбой пришла и боль. Заболело все разом — и разбитая челюсть, и контуженая голова, и запястья в стальных браслетах. Зато звон в ушах прекратился.
Помещение было шикарное. Ремонтировали его явно не наши, и даже не турки. Шведы как минимум. Я лежал на полу, на розоватых тонов ковре, а высоко надо мной нависал идеально ровный потолок с изящной лепниной. Я лежал пузом кверху, а вокруг меня толпились мужики и мужчины. Надеюсь, вы понимаете, в чем разница между первыми и вторыми. Точнее — между вторыми и первыми.
Скромно, но со вкусом одетый мужчина присел на минуточку рядом со мной, оттянул пальцем мое веко с профессиональной безразличной бережностью опытного врача и сухо поинтересовался моим самочувствием. Неважно, что я ему ответил, главное, как я ответил — вполголоса и с подобострастием потомственного лакея. Мужчина доктор остался доволен.
Меня осматривал врач, а щекастый мужик, который меня вырубил, тем временем беседовал с мужчиной в годах, одетым в вызывающе добротный костюм, с осанкой под стать костюму и с холеной кожей под стать осанке. Холеный господин называл мужика Петей, а щекастый, обращаясь к собеседнику, звал его уважительно Иваном Андреичем. Петя хвастался, как лихо меня «повязали», Иван Андреич листал мой потрепанный паспорт.
Я моргнул, прищурился и узнал одного из тех мужиков, что сидели за стеклом ресторанной витрины. У знакомого (если можно так выразиться) мужика под глазом наливался синяк. До моего похищения синяка точно не было. Он осторожно заглядывал через плечо Ивана Андреича в книжицу моего паспорта, морщился и поминутно тянулся пальцами к подбитому глазу. Трогал синяк и морщился пуще прежнего.
Остальных, находившихся в помещении, я рассмотреть не успел — в кармане у Ивана Андреича зазвонил мобильник. Образно говоря, раздался первый звонок, как в театре. И все, что происходило далее, случилось очень и очень быстро. И некогда было рассматривать статистов.
На меня и раньше никто, кроме доктора, особенно не смотрел, ну а после звонка мобильника обо мне вообще как будто все забыли. Я валялся в ногах не знаю у кого и пытался собраться с мыслями.
Иван Андреич ответил на звонок коротким «Да?». Кивнул невидимому абоненту, отключился и сообщил всем присутствующим: «Суку привезли». Петя многозначительно хмыкнул. Мужик с фингалом злобно оскалился, рванулся к дверям, на ходу воскликнув: «Я его ща встречу, суку!» Иван Андреич крикнул вдогонку злобному, мол, не особенно то распускай руки, Гунявый. А я машинально запомнил, что злобного с синяком здешняя публика именует «Гунявым».
За Гунявым захлопнулись двери, в помещении повисла судорожная тишина ожидания, я сглотнул и уж было настроился произнести громко, отчетливо, без дрожи в голосе: «Простите, но меня, совершенно очевидно, с кем то спутали», однако не успел — двери снова захлопали, гораздо быстрее, чем я надеялся. В помещении вновь появился Гунявый. Он, держась чуть впереди, вел, схватив за шкирку, своего недавнего ресторанного собутыльника. У собутыльника сочилась кровь из разбитой губы. Кровь я заметил и на костяшках пальцев Гунявого. Руки у человека с рассеченной губой были скованы наручниками так же, как и у меня. За спиной у пленника номер два маячило двое мужиков конвоиров.
Все заговорили разом — и бык Петя, и холеный Иван Андреич, и Гунявый, все загалдели хором, обращаясь к новому пленнику, и он заговорил, сплевывая кровь, отвечая всем сразу. Поразительно, однако я сумел вникнуть в эту многоголосицу! По отдельным обрывкам рубленых фраз я каким то чудом (да, я повторяю — чудом!) понял, что пленник шантажировал Ивана Андреича.
Гунявый, представляя Ивана Андреича, встретился с шантажистом один на один «в кабаке». Гунявый должен был выкупить некий компромат (разумеется, на Ивана Андреича), но, «схавав бабло» (то есть атташе кейс с выкупом), шантажист вместо «товара» указал на меня и заявил, что «лыжник притаранит товар завтра в ноль на Пушку» (то есть завтра в ноль часов я принесу «товар» компромат к памятнику Пушкина на одноименной площади). Но шантажист заглянул в кейс и «просек фуфло» (то есть понял, что вместо реального бабла ему «втюхали куклу»), дал в глаз Гунявому и «сорвался».
Он сплевывал на ковер кровавые слюни и как бы оправдывался — дескать, по изначальной договоренности «на стрелку» должен был прибыть один «ваш», а, «в натуре, вы весь кабак обложили».
1 2 3 4 5 6 7