— Генералы, печку матерну!
— Я буду осторожен, полковник. Я только посмотрю.
И я отвернулся от полковника. Пошел к генералу:
— Я готов!
Генерал Пиа сиял. Он надел темные очки, выдвинул из воротника черной куртки нечто похожее на средство связи и что-то кому-то скомандовал. Я оглядел генерала внимательнее. Генерал был одет модно. На нем было множество всяких gadgets, видимо совершенно необходимых современному военному человеку. Бинокль был самым старомодным из всех gadgets. На куртке у него была выклеена группа крови. К поясу были пристегнуты непонятного назначения кобуры. Лишь из одной из них торчал револьвер. Штаны генерала, тоже черные, имели множество накладных карманов. Брючины уходили в новенькие шнурованные высокие ботинки. Шнурки, когда я пригляделся, были декоративными, ботинки расстегивались на самом деле молниями. На куртке генерала сияло множество металлических колец. Может, это была особая альпийская куртка и в кольца должны были продеваться стропы?
Мы пошли к выходу. Шкорич поглядел на меня с нескрываемым раздражением. Запретить мне ехать он мог, но не сделал этого. Он был начальник штаба подразделения, к которому я был прикомандирован. Но одновременно я был и «рус», большой «писец». Уважение к моему писательскому авторитету победило.
Внезапно вошел военный в каске. На ходу он расстегнул каску и сел. Снял каску. Руки, держащие каску, были в крови. Под каской голова его была повязана камуфляжным платком. Лицо его было разрисовано. Я впервые увидел разрисованного, как в кино разрисованы бойцы особых отрядов. Все стеклись к разрисованному военному.
— Мы одолеваем их с севера. Мои бойцы обошли их и сейчас находятся… — Разрисованный встал и подошел к карте. Офицеры ушли за ним.
— Это кто? — спросил я генерала Пиа.
— Капитан Драган. Приехал из Австралии, профессиональный военный. Создал здесь школу по обучению офицерского состава. Его еще называют «сербский Рэмбо».
Генерал Пиа цедил слова так неохотно, что я заподозрил его в ревности к капитану Драгану.
— Драган прямиком из боя, — сообщил Шкорич, приблизившись, и посмотрел на генерала с явным вызовом. — Он всегда ходит впереди своих бойцов. Руку ему вон осколком задело. — Шкорич указал на пол, где от Драгана остались обильные капли крови, плотные и не растекающиеся, как капли ртути. — Очень храбрый и профессиональный военный.
Пиа ничего не ответил. И двинулся к выходу. За ним пошел я. В соседнем помещении к нам присоединились мои бойцы. Во дворе мы уселись в два военных автомобиля и стали карабкаться в горы.
Через час мы застряли в снегу. То есть застряли мы даже раньше, но через час поняли, что застряли. Сухой, но настырный снег, видимо, завалил дорогу в последние часы, так как генерал Пиа утверждал, что дорога лишь запорошена снегом. Оказалось, что покров превышает пятьдесят сантиметров. Мы несколько раз вынимали лопаты, но все мы, восемь в общей сложности мужиков, не смогли прокопать путь машинам. К тому же тяжелейший ветер сбивал весь снег как раз в срез горы, на дорогу. Было такое впечатление, что ветер забил дорогу снегом со всех окрестных гор. Каждый раз, когда мы решали выйти из машины, дверь приходилось открывать силами нескольких человек, так силен был горный ледяной ветер. Я вспомнил, что вокруг Бышковца не первый день цветут сады, и не поверил сам себе.
Решено было идти вверх, оставив машины. И мы пошли — самые выносливые солдаты впереди, мы с генералом — ступая в их следы. Если бы не глубокий снег, я уверен, нас бы унесло к чертовой матери куда-нибудь в Герцеговину. Энергии, которую мы вкладывали в свою ходьбу, а точнее, в скалолазание, хватило с избытком, чтобы согреть нас. Нам было жарко! С моего лица лил пот. И стекал, к сожалению, мне на шею, грудь и на спину. А на спине было холоднее, и пот там стоял в ложбине позвоночника, стекал уже холодным ручьем, что создавало некомфортабельное, противное ощущение. Еще стыли на ветру кисти рук. Пальба доносилась до нас глухо, так как горная позиция «тигров» была с другой стороны горы. Нам предстояло повернуть туда, вначале взобравшись вверх.
Наконец мы увидели позицию «тигров» сверху. Это выглядело как бивуак, разбросанный случайно. Несколько тяжелых минометов, зеленые ящики с выстрелами для минометов чуть поодаль, тяжелые пулеметы, ощетинившиеся дулами в сторону противоположной горы. Между всем этим хозяйством копошатся люди. В снегу и сквозь снег Рожевлева Глава выглядела мрачной. Мы стали спускаться.
На одном из поворотов тропы ветер внезапно остался за гребнем горы. Стало тихо и холодно. Снег был здесь потоптан следами ног, и вскоре мы вышли к первым часовым, сидевшим у костра под укрытием. Часовые были в белых камуфляжных халатах. При виде генерала они вскочили. Мы отправились далее по тропе.
— Обыкновенно мы меняли людей здесь каждые сутки. Но в условиях боя это невозможно. Подбрасываем резервы. Увы, люди не всегда могут пройти сюда. Вы сами убедились, какие тяжелые условия, — объяснил мне Пиа, когда мы остановились отдышаться.
Через некоторое время мы вышли к блиндажу, вход в который был замаскирован между камнями. Поверху росли несколько корявых деревьев. Я так и не выяснил, как назывались эти чешуйчатые монстры, но они встречались в горах на высоте, где уже не росли или плохо росли сосны. К блиндажу, когда мы поднялись к нему, принесли на носилках раненого. Когда его стали снимать с носилок, чтобы пронести внутрь, раненый застонал. У раненого были забинтованы шея и грудь, и, вероятно, живот, потому что бинты не заканчивались на груди, а спускались ниже.
— Когда мы сможем их эвакуировать, мы не знаем, — сообщил мрачно генерал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62