Сакс и Старский провели свою юность в одном полку, в одном летучем отряде молодых советских вельмож. Они переебали в Москве вместе, и отдельно, и последовательно немало актрис, уборщиц, секретарш и кондукторш советских трамваев. Они предавались оргиям и невинной полевой любви. Они стали профессионалами, чемпионами и легендарными героями. Случалось, что последовательно, с дистанцией в несколько лет, они были мужьями одной и той же женщины. Они соревновались тайно и явно, злились, дрались, гоняли по заснеженной Москве наперегонки — Старский на черном правительственном ЗИМе, Сакс — на белом «феррари»! Познав женщин, Старский и Сакс запрезирали их, ставя выше всего мужскую дружбу…
Я, разумеется, иронизирую сейчас, однако помню, что, когда я был представлен в Москве Старскому (моей ныне бывшей женой, тогда еще не женой Еленой), у меня было ощущение соприкосновения с историческим персонажем. САМ Старский, мужчина, о любовных подвигах которого говорил весь Союз, Советский Казанова, неэнергично пожал мне руку! И Сакс, мужественный Сакс поверг меня в трепет жестким рукопожатием и тем, что с безразличной миной, пожав мою руку, стал говорить о чем-то не со мной. О, как я был унижен! Это теперь я могу, если Сакс приезжает в Париж, я могу и не ответить на его телефонный звонок («Ах, опять этот Сакс!»), тогда же я, мальчик в сущности, провинциальная божья коровка, приходил в восхищенное волнение от имен этих львов… (Не подавая, впрочем, вида. Все мы оспариваем старших, втайне порой восхищаясь ими.)
Грубый по виду, но хитрый Сакс пригласил Старского в усадьбу раз, два, три раза… Старский провел у него лето. Однажды, зная, что Старский так и не выпутался из долгов, в каковые вошел по причине покупки мастерской, Сакс предложил ему: «Левка, на хуй тебе мастерская в Нью-Йорке? Живи со мной. Денег у меня — хоть жопой ешь. Я тебе гараж отдам — он больше твоей ебаной мастерской, — окна прорубим. А хочешь — я тебе построю мастерскую. Вон сколько дерева вокруг!» И Сакс указал на свои гектары, обильно поросшие высоким лесом.
Старский, разумеется, гордо отказался, это есть привилегия бедных — гордо отказываться, но долги висели на нем, новосваренные скульптуры никто не покупал… Еще через полгода свершилось, — продав мастерскую, с двумя собаками — афганской борзой и male-таксой по имени Макс, Старский переехал в Коннектикут.
В 1980-м из эСэСэСэРа выехали задержавшиеся там дольше Андрей Патрон и Костя «Член». Дети Великих и больших людей, промотавшихся отцов — все четверо — породисто длинные. (Я — сын провинциального младшего офицера, не имея сзади меня внушительного пэдэгри хорошо питавшихся предков, на десяток лет младше, то есть, казалось бы, должен бы быть выше, но я — миниатюрнее их.) Я посещал экзотическую полуподвальную мастерскую Патрона в Москве — во дворе здания ВХУТЕМАСа. В мастерской Патрона в свое время писал свои плохие картины Леонид Пастернак, отец поэта, а по двору не единожды прогуливался Маяковский. Патрон употреблял свою мастерскую как место любви, дансинг-холл и пиршественный зал куда чаще, чем по прямому назначению. То есть картины он создавал в свободное от любви, танцев и праздничных застолий время. Из его знаменитой во всей Москве дыры в асфальте постоянно выскакивали и в нее проваливались стайки красивых девушек — тощие сучки и сдобные сучки на каблуках. Про Патрона говорили, что у него лучший хуй во всей Москве, но так как то же самое говорили о Старском и о Саксе, то им всем, наверное, интересно было познакомиться. Они сделали это давным-давно, познакомились. Патрон в московские годы был похож (каждого типа, верю я, следует привязать к тому или иному всемирно известному актеру и таким образом определить его, идентифицировать) на молоденького Алена Делона. Сейчас в Коннектикуте он благородно похож на постаревшего Алена Делона.
«Член» — тот был второй половиной Патрона. Или если у монеты две плоскости — то второй особенно длинной и носатой плоскостью. Он обладал репутацией неотразимого «приговарильщика» женщин. Утверждали, что у него не бывает неудач, что «из-под Члена не выскочила ни одна». Я, помню, часто встречал его на улицах Москвы всегда в одной и той же ситуации: он стоял, нависая над собеседницей, и что-то нашептывал ей специальным, для нее одной предназначенным шепотом. Под крупным носом навсегда в насмешливой гримасе раздвинут был Костин рот. Утверждали, что нос его, указывая на необычный размер члена, однако сбивал все же женщин с толку, успокаивая их, — в реальности Костино орудие было УЖАСНЫХ размеров. Как видите, обо всех о них ходили легенды.
Женившись оба на скандинавских женщинах, два лучших члена Москвы, задержавшись ненадолго в Европе, приземлились у бассейна в Коннектикуте. Прямиком. Сакс оплатил им билеты и послал за ними лимузин-сервис.
Сакс сиял. Знакомым он стал говорить, что жизнь его удалась. За стол в усадьбе садилось теперь минимум пятеро (в грустные зимние дни). В среднем дюжина мужчин и юношей завтракала, обедала и ужинала теперь ежедневно за столом Сакса. Он приобрел три полных столовых сервиза, один из сервизов — на 72 персоны, еще одну посудомоечную машину, два индустриальных холодильника (типа употребляющихся в ресторанах) и зажил. Счастливо. В полную меру.
Я вертел в центрифуге третью порцию салата и думал — отчего ебари так хорошо сохранились? А они хорошо сохранились. Может быть, дебош, или как его называют во Франции, — либертинаж, законсервировал жеребцов? Ни один из них даже не был лыс или хотя бы полностью сед. У старшего — Старского — волосы были чуть реже, чем у других, но все же не бело-голубые, как у заслуженных ангелов буржуа, но этакие навсегда «соль и перец» — дьявольские лохмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56